Ночной посетитель. Страшные истории (сборник)
Шрифт:
Внезапно по зеркалу пробегает тень, на мгновение оно становится тёмным, почти чёрным затем всё проходит. От неожиданности я подскакиваю на стуле, на миг сердце моё замирает, дыхание перехватывает. Миг проходит, и сердце начинает бешено колотиться о грудную клетку, а лёгкие усиленно сжимаются и разжимаются. Эффект был как от скримера в компьютерной игре. В хороших хоррор-играх все скримеры расставлены грамотно: их ждёшь-ждёшь, а их всё нету и нету, игрок расслабляется и вот тут-то и появляется скример. Сейчас у меня была точно такая же ситуация, я не ждала, не надеялась увидеть хоть что-то. Может быть мне
Но зеркало опять темнеет, затем светлеет. Темнеет - светлеет. Темнеет - светлеет. По его поверхности, как по воде, бежит лёгкая рябь и от центра начинают расходиться концентрические круги, как будто кто-то бросил в озеро камешек. Всё происходит именно так, как описано в книге. Я напряжённо замираю не в силах оторвать взгляд от сводящего с ума зрелища. Зеркало снова темнеет и на его поверхности проступают смутные очертания. Не понятно, что это, вроде похоже на высокие дома и дорогу, но я не уверена, изображение трепыхается как бегущая мутная вода. И вот тут я вижу ЕГО.
Он стоит в своём зазеркалье и смотрит прямо на меня. Хотя поверхность зеркала продолжает волноваться, существо внутри выглядит явственным и объёмным. Две ноги, две руки, голова. Тёмная одежда. Совсем как человек. Но его лицо и кисти рук очень белые, белее снега за городом, белее бумаги. Самое жуткое то, что он меня видит, разглядывает с каким-то холодным пугающим любопытством. Он смотрит мне прямо в глаза и делает шаг вперёд.
Я с криком вскакиваю со стула и бросаюсь к выключателю. Свет четырёхрожковой люстры на какое-то время ослепляет привыкшие к темноте глаза. Жмурясь и моргая я хватаю с дивана плед и накидываю на зеркало. Нет, этого не достаточно! Натянув куртку, я хватаю завёрнутое в плед зеркало и прямо в домашних тапочках мчусь на улицу. Хорошо, что я живу в новом доме рядом с мостом. Бежать недалеко. Я перекидываю свой жуткий свёрток через ограждение моста и наблюдаю, как он исчезает в чёрной ночной воде.
Если бы всё было так просто...
Следующим утром, когда я чищу зубы перед зеркалом в ванной, оно опять темнеет, от центра бегут расходящиеся концентрические круги, как от брошенного в воду камешка. Он снова там. Он смотрит на меня всё тем же холодным, изучающим взглядом. Он делает ещё один шаг вперёд. Кожа на его лице очень гладкая, белая. Как будто фарфоровая. У людей такой не бывает.
Я беру из ящика молоток и ударяю по зеркалу. Фарфоровый человек рассыпается на десятки осколков. Я разбиваю все зеркала в квартире, даже маленькие карманные и покидав вещи в дорожную сумку уезжаю жить к родителям, на другой конец города. Там, в большом трюмо в прихожей, я наблюдаю как фарфоровый человек стал ещё на шаг ближе. По моим прикидкам ему осталось пройти три-четыре шага. Потом он меня убьёт. Я знаю что убьёт, я вижу это по его взгляду. Взгляду охотника.
Но у меня похоже есть шанс.
Я заметила, что зеркала темнеют не сразу, а только через несколько секунд. Очень неудобно, но жить можно. Правда надо быть всегда начеку, постоянно контролировать нет ли поблизости зеркал. Но я потихоньку привыкаю к такой жизни. Живу и надеюсь, что когда-нибудь это фарфоровое чудовище от меня отстанет.
Периодически я проверяю – стою у зеркала дольше трёх секунд и, к сожалению, пока
Продам душу, недорого
В конце девяностых я учился в десятом классе. Как и многие мои ровесники в то время, я фанател по всему американскому: смотрел только американские фильмы, слушал только американскую музыку, старался покупать шмотки с бирками «made in U.S.A.», обожал Колу и чипсы. Я даже имя своё переиначил на американский манер. Меня зовут Евгений, Женя, по-американски значит Джонни.
Начинал я учебный год в одной школе, а заканчивал уже в другой. И всё из-за моего идиотизма.
У моего лучшего друга Лёхи была днюха, и мы с пацанами приняли на грудь прямо в школьном туалете. Приняли больше чем следует и пошли на урок геометрии. И вот там-то, пьяный Лёха мне сказал:
– Джонни, а слабо тебе сдёрнуть юбку с нашей математички?
В тот день на ней была серая шерстяная юбка на резинке. Я призадумался.
– Спорим, что слабо! – начал подзадоривать меня Лёха. – Слабак, ты Джонни!
Я вытер вспотевшие ладони о джинсы. Вот ведь гад! Чё выдумал! Алкоголь кружил голову. Я поднялся из-за парты и, пошатываясь, пошёл к учительнице. Она стояла ко мне спиной и что-то писала на доске. Я остановился в полуметре от математички, моё дыхание участилось, пот лил ручьём. Трясущимися руками я схватил юбку и сильным рывком стянул её до колен.
Учительница визжит, класс вопит и хохочет, а я стою, пьяный дурак, и рот мой непроизвольно расплывается до ушей.
В итоге, пришлось мне перевестись в другую школу.
Там я подружился с компанией ребят. У них была своя музыкальная группа. Егор и Алтан играли на гитаре, Макс на синтезаторе, Антоха на барабанах. Я ни на чём играть не умел, но свела нас вместе любовь к Курту Кобейну и «Нирване». Почти каждый день мы собирались у Макса в гараже, и парни играли «Нирвана», Metallica, Sex Pistols, Летова и Витю Цоя. Было весело.
В тот роковой день мы как обычно собрались в гараже. Алтан с Егором возились с кучей проводов, болтиков, шайбочек и винтиков. Они хотели сделать что-то вроде усилителя для гитары. Антоха читал журнал, а Макс сидел на табуретке и что-то писал.
– Кому письмо пишешь? Парню в армию? – спросил я.
Макс улыбнулся.
– Мать попросила объяву написать. Диван хочет продать.
Я заглянул в листок на коленях у Макса и прочёл: «Продам угловой диван б/у в хорошем состоянии, после химчистки. Тканевая обивка, цвет коричневый. Есть ящик для белья и диванные подушки. Недорого».
– И сколько тебе надо написать этих бумажек?
– Да штук двадцать-тридцать. Нужно расклеить их в нашем районе. Поможешь? – Макс вопросительно взглянул на меня.
– А что мне за это будет?
– Не бойся, не покалечу. Помогай давай! Только пиши грамотно и разборчиво. Лучше печатными буквами.
И мы стали писать объявления вдвоём. Вскоре к нам присоединился Антоха, затем и Егор с Алтанам. У них с усилителем ничего не вышло, всё чего они добились – гитара стала тише звучать.