Ночной позор
Шрифт:
С легким хлопаньем предметы исчезали, оставляя за собой соответствующей формы ямки.
Я совсем отчаялся, и составленный мной образ несколько помутнел. Может быть, благодаря этому последняя попытка оказалась более или менее успешной.
Воткнувшийся в сугроб меч замер. Драгоценный камень на эфесе сверкал, отражая свет фонарей. Это, конечно, не совсем то, что ожидалось, но вполне, вполне… Я взял оружие за рукоятку и потянул вверх. Рукоять была подозрительно теплой, а лезвие слегка окрасило снег в красное. Или это мне показалось? Темно все-таки.
Да и какая разница?
Времени
Видимо, сегодня мне по случайности или чьему-то недосмотру выпал счастливый день. Нерадивые сторожа спали, громкий стук и жуткие проклятия разносились по округе совершенно безнаказанно, никого не тревожа.
Я уже ощущал себя частью природы, диким зверем, всерьез борющимся за свои звериные идеалы. Ель представлялась мне никак не меньше чем полноправным соперником на пути к эволюции. Над ней во что бы то ни стало надо было одержать верх. Первобытные страсти взыграли во мне. Я ухватил деревце за верхушку и, зарычав, в несколько движений оторвал его от корневища.
Теперь оставалось лишь благополучно покинуть вместе с добычей заповедную территорию. Я перебросил деревце через плечо и волоком… Стойте, если через плечо — это значит волоком тащить я его никоим образом уже не мог. Эх, такая фраза пропала! Ладно, идем дальше: …и быстрым шагом двинулся к дорожке.
Спустя пятнадцать минут мне открылась безоговорочная истина, что я окончательно заблудился.
Хм, говорят, если все время сворачивать налево…
Ой, а лево у нас с какой стороны?
Черт, хоть бы звезды было видно или луну. И снег опять пошел, как бы не простудиться без шапки. Может, если бы не густой снегопад, я никогда не ввязался бы в последующие события. Действительно, объяснить случившееся можно лишь нулевой видимостью. Как бы еще я умудрился не заметить…
Дорогие автомобили и сам вид собравшихся свидетельствовали о серьезности мероприятия. Теперь ясно, куда подевалась вся ботаническая охрана. Причем бандиты на этом сборище были не простые. Мы, существа высшего порядка, легко различаем равных себе… Неплохо завернул, верно? Словом, всякий чародей способен выделить сородича из толпы даже на рок-концерте или дискотеке.
Сходка, видимо, началась совсем недавно, иначе меня бы засекли и, в зависимости от секретности… Я дернулся было назад, спеша укрыться среди деревьев, пока не приметили, но поздно. Подходы были уже перекрыты, район оцеплен, мосты подорваны, все огневые рубежи нанесены на карту.
Замешкавшись буквально на секунду, я бросился в ближайший сугроб, воткнув в него для пущей убедительности свою елку. Слившись таким образом с местностью, я осторожно приподнял голову, с достойным лучшего применения любопытством всматриваясь в темноту. Поземка наметала надо мной снежный холмик, который постепенно увеличивался. Чувствую, останусь я здесь зимовать.
В
Деревце мое покосилось и задумало валиться на сторону, чего я ему, конечно, не позволил.
Если лежать в сугробе очень тихо, то в конце концов можно услыхать особый тихий перезвон. Это снежинки сталкиваются между собой.
Еще до меня доносилось шумное дыхание залегших по соседству молодцев, поминавших морозы самыми недобрыми выражениями. Это еще что, они бы с мое попробовали здесь проторчать. Салаги.
О чем говорили между собой серьезные, не чета мне, товарищи, выбравшие такое удивительное место для своей встречи, слышно было лишь отчасти. То и дело в воздухе зависали обрывки фраз.
— Ты че так базаришь? Где беспредел?! Где беспредел? !
— Туфтовая возня, пацаны…
Или это мне показалось?
Серьезные люди, и разговоры у них должны быть, соответственно, серьезными. Чего только не вытворит мороз со словами! Говоришь вроде бы одно, слышится совсем другое, а если еще и записать попытаться, так и вовсе получается что-то третье…
Поэтому, открою вам страшную тайну, всякого рода выборы и революции происходят в холодное время года, чтобы врать можно было без запинки и залихватски. Иначе ведь народ разве расшевелишь? Да и отвертеться всегда можно…
На самом деле, конечно, работало особое маскировочное заклятие, чтобы кому попало, вроде меня, например, важных вещей не подслушать. Заклятие так себе, взломать его несложно, только покажите дурака, который сейчас будет этим заниматься. Все равно что фейерверк устроить или флагом оранжевым помахать, внимания привлечет не меньше. Охрана кругом!
Будто специально дождавшись этих моих благоразумных размышлений, из сугроба совсем неподалеку от меня высунулась рука в белой варежке и принялась на языке глухонемых творить заклятия. Половину жестов я разобрал, так и я умею, а вот некоторым, пожалуй, в школе не обучают. А может, это я их просто прощелкал, что тоже вероятно.
Невнятные бормотания тут же превратились во вполне отчетливую речь.
— Могучий Фуфел, ты повинен в убийстве сильномогучего Муфела. Отрицать будешь или добьемся полного непротивления сторон?
Там, похоже, творился суд. Обожаю юриспруденцию. Это такое мудреное слово.
— Ничего не знаю! Сильномогучий Муфел сам, видимо, в ванне утоп, не выдержало старое сердце тепловой нагрузки. Угробило джакузи старика. А я в тот момент находился за сорок километров от города, на даче, что могут подтвердить старцы Никанор, Аграфен и сантехник Серега Иванов.
— Пускай лучше досточтимый обвинитель ответит нам,— вклинился в разговор третий голос, противный и скрипучий,— куда в возглавляемом им отделе подевались выделенные из бюджета на восстановление ауры помещения средства? Гувжики съели?
— Вы бы лучше, уважаемый Потихон, прежде чем поднимать перед соратниками такие щекотливые моменты, разобрались с собственным хозяйством,— быстро сказал еще кто-то,— что, например, вы можете сказать о засилье в отделе Выдачи Разрешений мелкого взяточничества? У меня имеется ворох составленных протоколов…