Ночной позор

GO-блин

— А ты что хотел? — усмехнулся он.— Я, признаться, тоже не ожидал, но в принципе ничего необычайного. Фаллическая символика в древнем мире очень была популярна. Малость преувеличено, конечно, но от религии вообще не стоит ждать объективности.

— То есть этому еще и поклонялись?

— Ну да. Ничего страшного. Обыкновенный …й.

Утка полюбовался немного на свой только обретенный …й, затем, подумав немного, завернул его в тряпицу и сунул за пояс.

— Ни к чему народ травмировать,— пояснил

он.— Не всякий еще готов такое увидеть.

Это точно подметил. Ох не всякий, далеко не всякий!

— А твой …й нам дорогу случайно отсюда не откроет?

— Мой …й,— осклабился Утка,— мне дорогу повсюду откроет, где не перевелся женский пол. Но только мне, на то он и мой. А артефакт давай лучше по-прежнему называть дубиной великого знания, а то как бы посторонние чего не подумали. Представляешь, в троллейбусе кто-нибудь разговор услышит?

— Ты думай, как выбираться будем. А то найдут нас через тысячи две лет точно такими же скелетами.

Услышав о себе, скелет в углу заворочался, но Утка шикнул на него, и наш приятный во всех отношениях сосед затих.

— Есть шансы с Закидоном связаться по астральной связи,— протянул неуверенно оперативник.— С такой мощью в руках нам его бояться нечего, сможем условия диктовать. А для того чтоб толщу земли над нашими головами разверзнуть, дубинка может и не сгодиться. Присыпет нас тут, как мышат.

Мы присели на алтарь и принялись думать.

Думалось плохо, с трудом, очевидно от потери сил и подступавшей все ближе голодной смерти. Спустя примерно тридцать секунд таких размышлений я почувствовал, что умираю.

Воды…

Силы покинули меня. Я соскользнул на пол и тихим голосом из последних сил произнес… произнес…

— Прекрати дурачиться! — прикрикнул на меня Утка.— У тебя батончик шоколадный еще остался?

Вот черт, я думал, он забудет…

Мы молча сжевали шоколадку.

Мне тут же захотелось пить. Может, добыть воды из источника? Если как следует прокопаться вглубь, можно достичь каких-то там слоев…

— Тише! — закричал вдруг Утка.

— Я и так молчу.

— Ну и молчи!

— Я и…

Оперативник пихнул меня в грудь, отчего я кубарем полетел с алтаря.

— Больно же! Думай, когда пихаешься!..

Шум нарастал, пока одна из стен позади алтаря не проломилась, в этот раз по-настоящему. Из дыры посыпались глыбы, затем показался бешено вращающийся строенный бур, больше похожий на какой-то агрегат из фантастического романа.

Горный комбайн! — заорал Утка.— Ложись, ложись!

Мы залегли. Но бур, наткнувшись на пустоту, выключился, и вращающиеся алмазные наконечники замерли. С них капала вода.

Мы услышали голоса, шум, в комнатку пахнуло горячим воздухом, принесшим черную липкую пыль.

— Мужики! — закричал Утка, укрывая нашу находку под рубашку.—

Мужики! Эй! Сюда!..

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Мы прорываемся к солнцу и открываем новый минерал

Через час мы с Уткой уже ехали в клети на поверхность. Какие эти шахты изнутри, оказывается, огромные! Сперва ползком, потом выпрямился, и пеше, бредешь, бредешь, бредешь… Бредешь, бредешь, бредешь… Бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь еще немного, и, наконец, лифт!

Нет, это я рано обрадовался, пришлось еще в вагончиках долго трястись, и только потом до лифта добрались.

Шахтерам Утка сказал, что мы спелеологи, исследовали меловые пещеры Святогорья, а нас обвалом от своих отрезало. В доказательство мы предъявили целые куски мела и свежие царапины на лицах.

На выходе из шахты дул сильный сквозняк, едва не сбивавший с ног. Мы с группой шахтеров наткнулись на какую-то правительственную комиссию, в сопровождении журналистов и шахтного руководства.

Комиссия была в касках, едва прикрывавших выпиравшие с обеих сторон щеки.

Я услышал, как один чиновник, пихнув соседа в бок, прошептал:

— Прикинь, Васек, все из шахты черные лезут, а двое — белых, чисто ангелы!

Оба чиновника заливисто заржали.

Шахтное руководство посмотрело на нас подозрительно, но в присутствии гостей вопросов задавать не стало и попыталось увести журналистов прочь.

Но те, на беду, уже приметили нас и теперь спешили с вопросами.

— Спокойно, граждане, спокойно! Что за нездоровый ажиотаж? Не устраиваем паники! — кричал Утка.— Вот мой молодой коллега сейчас вам все объяснит.

Ну, спасибо, друг. Я тебе это еще припомню. Будешь ты меня еще упрашивать, чтоб я Закидону сказал, будто мы вчера весь вечер вместе пили.

— Что такое? А вы еще не знаете? — Я похлопал себя по меловому плечу, вызвав облачко белой пыли.— В нашей стране открыты залежи особого белого антрацита, по своим полезным свойствам приближающегося к лучшим сортам антрацита черного. Мы вот исследуем, берем пробы. Согласно утвержденному плану, новое топливо начнет поставляться на электростанции уже в две тысячи сорок восьмом году…

— А как будет с экологической проблемой? — спросила черноволосая журналистка с дорогим диктофоном.

Иди ко мне, моя рыбка, и ты забудешь обо всех экологических вопросах…

— С экологическим вопросом никаких проблем не возникнет. Наша промышленность уже движется к созданию установки, что будет улавливать все на свете вредные выбросы и превращать их в котлеты для гамбургеров!

Дались мне эти гамбургеры…

Утка так посмотрел на меня, что я понял: в этот раз мне удалось превзойти даже самого себя.