Ночной позор

GO-блин

— То есть, хотел сказать, друзья, в брикеты для… для… Да что я, в самом деле! Вон Алексей Васильич вам все сейчас объяснит! Он у нас главный специалист по этой сфере!

По этой сфере… Разве так можно говорить?

Мы с Уткой сбежали, воспользовавшись тем, что толпа журналистов хлынула к Алексей Васильичу, который, совершенно растерявшись, пытался объяснить, что он не только не Алексей, но даже никакой не специалист и тем более не Васильевич, но журналисты его не слушали, один за другим выкрикивая вопросы.

Покинуть территорию

шахты нам удалось, захватив одну из министерских машин с флажочком. Утка усыпил охрану особыми чарами, я влез в скромный «Лексус» и присвистнул, обнаружив внутри целую ораву девок. Очевидно, чиновники сразу после инспекции намеревались ехать куда-то кутить и развлекаться.

Утка вытолкал несчастных бедняжек из салона, несмотря на жаркие мои протесты, затем сел за руль, и мы покатили обратно в город.

Все еще только начиналось.

Теперь, когда мы официально считались пропавшими без вести в той пещере, можно было не слишком таиться. Но дома показываться все же не стоило, и Утка решил поселиться временно на квартире у своего дрейфующего на льдине у берегов далекого Свазиленда друга. Друг оставил оперативнику ключи и пустой холодильник.

В прихожей, должно быть, для устрашения покусившихся на пустующее жилье, красовался человеческий скелет, все суставы которого были укреплены специальными проволочными крючочками.

Скелет этот, видимо, много повидал на своем веку. Некоторые кости у него были туго перебинтованы синей изолентой, нижняя челюсть подвязана тряпочкой, а прямо во лбу зияла большая дыра.

— Наш сосед, однако, из старичков,— заметил Утка, рассматривая железные коронки на зубах скелета.— Я однажды тоже череп домой приволок, нужно было для некоторого дела. Так мой кот им знаешь как заинтересовался? Все норовил понюхать, ходил вокруг и время от времени даже облизывал.

Дубина великого знания красовалась на неработающем телевизоре. Утка установил ее, так сказать, в самое что ни на есть боевое положение, этим самым концом к потолку. Вид у дубины от того получился такой задорный, что хотелось украсить ее какой-нибудь подходящей надписью, для пущего эффекта.

— Какой дальше план? — спросил я.

— Первый ход должен сделать противник. Я думаю, они теперь окончательно перегрызутся. Надо подождать, поглядеть, как оно выйдет. В самый ответственный момент мы вмешаемся и наведем порядок.

Последнее утверждение прозвучало бы несколько самоуверенно, но Утка, ясное дело, на ветер словами бросаться не станет.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Мы грабим зачем-то банк, и Утка рассуждает о неприкосновенности частного капитала. А я попадаю в плен

А нам правда стоит с этим связываться? — неуверенно спрашивал я бодрого оперативника.

Утка, выбритый и пахнущий одеколоном, погрузился в прохладные белые брюки и безвкусную гавайскую рубашку, из тех, на которые смело можно вываливать салат и

садить пятна, все равно не будет заметно.

— Раз я говорю — значит стоит,— заключил он.— Для завершения операции необходимы дальнейшие средства. Ты думал, мир на халяву спасать можно? Тут не обойтись без дополнительных вложений…

— Во что вложений? — решил уточнить я. А то знаем мы это. Как вложишь, и потом назад выложить никакой возможности нет.

— В дело,— уклончиво ответил оперативник.— Ты все запомнил?

— А что тут запоминать?

— Исходя из моего богатого опыта, спорим, еще десять раз в лужу сядешь?

Об заклад я биться, ясное дело, не стал.

Утке я нужен был исключительно как лишняя пара рук. Мои выносительные способности, как он сказал, компенсировали мою же нерасторопность и неуклюжесть. Оперативник готов был возиться со мной за то, что я заменю собой этакого ишачка.

Мы ворвались в банк… Да, если вы еще не поняли, Утка вздумал ограбить банк, чтобы покрыть расходы на наше предприятие. Влезать в войну Контроля с мафией, имея несколько купонов наличности,— гиблое дело.

Мне тоже нужны были средства, чтобы… чтобы… Средства, сами понимаете, они всегда нужны.

Утка набросил на нас коварные чары, изменяющие облик. Пускай потом составляют фотороботы.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Ограбление банка на моих глазах происходило впервые.

В банке было полным-полно народу. Мы терпеливо выстояли очередь, иначе к кассе было, пожалуй, и не пробиться.

Улыбнувшись кассирше, Утка вынул огромных размеров пистолет и направил в ее сторону.

— Алло, красотка,— произнес он, очаровательно улыбаясь.— Насыпь-ка в сумку шуршунчиков.

Кассирша пнула ногой незаметную кнопку, и с потолка рухнули железные шторы, теоретически обязанные в мгновение ока отделить ее от злоумышленника.

Не тут-то было. Утка чуть заметно напрягся, и электромоторы застопорились, наполнив воздух запахом горелой изоляции.

Тут же сработали пожарные датчики. Вместо потоков воды,— ведь живем мы все-таки в двадцать первом веке,— из незаметных отверстий с шипением начал выделяться какой-то газ, от которого добрая половина находившихся в банке посетителей закашлялась и рухнула на пол.

Все это заняло не более одной, может быть, двух секунд.

Тут до окружающих наконец дошло, что происходит нечто из ряда вон. Охрана схватилась за пистолеты. Посетители завопили и бросились врассыпную, толкаясь и отпихивая друг друга от выхода.

Утка сделал самую что ни на есть демоническую морду и взмахнул руками.

Видимо, воевать с обычными людьми для волшебников Уткиного уровня сущее удовольствие. Каково же тогда Закидон себя чувствует? Едва ли не бозей?

Пистолеты в руках охранников вдруг до того раскалились, что те мигом их побросали. Противопожарный газ уже настолько заполонил помещение, что невозможно было разобрать ничего дальше собственного носа.