Ночной прохожий

Лунин Дмитрий Юрьевич

II

Друг с другом ни капли не схожи осенние вечера, однообразие вносит похожесть твоих настроений: думать про завтра сложнее, чем про позавчера; существованье сложнее любых уравнений; То же и дом, будто камера для одного, ибо времени много, но недостает пространства. Плитой обстоятельств задавлен, и потому в этот год, можно похоронить иллюзии о далеких странствиях, можно не торопиться, задачу, всё взвесив, решить, почувствовать, что сердце твое добротой преисполнено… скорее по зову собственной еще

не остывшей души, а вовсе не из-за боязни после смерти попасть в преисподнюю.

III

Здесь часто глаза слезятся от снега, в затерянном мире людских одиночеств, где виден оскал двадцать первого века, слышны отголоски фальшивых пророчеств. Скорее всего, не настало время чтобы просто вернуться туда, где звонко щебечут птицы и кроны деревьев мешают видеть линию горизонта.

Руслану Батчаеву

До бессмертия десять шагов, но не в силах пройти и пяти, ты всю жизнь говорил с пустотой, безысходного века найденыш. Ты учился ходить, не оставив следов, и сожженный фитиль странной памяти лет, угасая, забрал у тебя то, что помнишь. До бессмертия десять шагов. Умоляю тебя, не молчи! Положи на ладонь городов хоть немного того, что осталось… Безвозвратно уходишь во тьму запоздалым трамваем в ночи ото всех, от себя самого ощущая усталость.

«Больное поколение томится…»

Больное поколение томится, как в духоте трамвая в летний полдень. Так мотыльки на пламени сгорают. Надежды есть, но нет конца мученьям… Им говорили: «время — лучший доктор». Но доктор, видимо, уже профнепригоден. И, видимо, учиться на ошибках — не самый лучший способ обученья.

Зарисовка про одиночество

Курю в одиночестве, вспоминая былой уют, помню, что даже стальные нервы со временем станут ржавыми… Тишина и спокойствие. Радио заиграет только через сорок минут гимн некогда Великой, но по-прежнему непонятной умам всего мира Державы.

«Мысли приходят…»

Мысли приходят, будто под вечер незваный гость, мозг трудится как двигатель в сто лошадиных сил. Внешне обычно спокоен, любая злость отступает на задний план; только, как ни проси чуточку времени, чтоб отдохнуть, а ответа нет, истина не рождается в спорах с самим собой, глазу слегка непривычно смотреть на свет, можно составить трехтомник моих проблем и забот, до которых мне дела, как верблюду до чтения книг. Окутан воспоминаниями, что город в тяжелый туман. Горло пытается выдавить слово — выходит крик. Говорят, что нельзя поумнеть, не сойдя с ума. Потому бесполезно рассчитывать, что в календаре разгадаешь тот день, где удача начнет караулить. Остается разглядывать отблеск ночных фонарей на промокшем асфальте привычно изогнутых улиц.

«Комната

мала…»

Комната мала — не намотать кругов. Голод одолел, да лень готовить еду. Зеркало показывает черт знает кого, а не того, кого имеешь в виду. Желаний нет ни в гости, ни на парад, обстановка раздражает — куда ни ткнись. Газеты — сплошь собрание полуправд. Капитан покинул корабль быстрее крыс. Если жизнь река — то я там, где дно, а долги — как грибочки после дождя. Мысли улетучились все до одной. Обещались новые — буду ждать.

В ПОИСКАХ ЖАНРА

Девочка в черном

Изящна и утонченна, прозрачна, как изо льда, зловещая девочка в черном идет по моим следам. Мы с нею во многом схожи, я встрече с ней был бы рад. Но лишь ощущаю кожей ее леденящий взгляд. Безволен как заключенный, твержу я десятки раз: зловещая девочка в черном — одна, кто меня не предаст.

Утро

Остаться в окружении холодных стен, почувствовать время на собственной шкуре, наблюдать, как в мучениях начинается день, дрожащими пальцами теребить окурок, считать себя безнадежно больным, глотать слюну пополам с ненастьем, видеть, что комнату обволакивает дым, а пространство разбивается на части, ненавидеть всех, кто этого заслужил, не прощать никому, ни во что не верить, радоваться тому, что до сих пор жив, размышлять о надежды закрытой двери, подумать о нравственности и о судьбе, все подытожить и заявить мудро: Все вышеперечисленное содержит в себе часть суток, именуемая словом утро.

Ния

Внутри себя я слышу голоса. Это — шизофрения. Я тебя выдумал сам. Я дал тебе имя, Ния. Ния — неутомимое буйство, в горле застывшая фраза. Ния, ты когда-нибудь чувствовала расщепление разума?! Это — не сбой в моторе, ведь мы — составные части, ломающие ход истории. Ния, мы были счастливы! Теперь ни черта не обломится. Отсутствует сила воли. Ния, я болен бессонницей! Ния, я много чем болен! Брошусь в проем оконный, мне за тобой не угнаться… Врачи меня успокоили: ты — лишь галлюцинация.

О 28 могилах Юрия Гагарина

Сколько я ни стараюсь, не вспомню его лица. Он, за две пачки чая, ему мной подаренных, мне поведал о том, что в России находятся двадцать восемь могил космонавта Гагарина. Я смотрел на него. Нет, он не был «под мухою». И в психическом плане нормальным был вроде он. Он сказал, что живут старики со старухами в отдаленных селениях нашей Родины. Они любят Гагарина, светлого, доброго. Перед «мужеством Юры» склоняют колени. А в Москву, на могилу к нему, — слишком дорого. Вот и роют могилы ему близ селений. Там «за царство небесное Юрию» молятся. И Гагарин глядит там с креста деревянного… Он их все сосчитал. И в России находятся двадцать восемь могил космонавта Гагарина.