Ночной шедевр
Шрифт:
— Что, Сандра — твердый орешек?
— Еще какой твердый!
— М-да… — Босс окинул взглядом ряды фотографий, и Ирвин снова впал в отчаяние, всеми силами стараясь этого не показывать.
Зря он так старался. Наверно, надо было сделать наоборот — лучшие положить в первый ряд. Конечно! Пока босс добрался до последних, восприятие утомилось и он уже ничего не соображал. Нет, Ирвин, ты не только фиговый фотограф, ты еще худший психолог!
К счастью, босс не слышал мысленного самобичевания своего юного стажера. Казалось, он даже забыл о непосредственной причине визита — с таким удовольствием озирал стены студии.
— Ну а как тебе эта берлога?
Ирвин благодарно кивнул.
— Я и мечтать не мог о таком рае!
— Да, что рай, то рай. Хотя, конечно, маловато света и простора. Но, видишь ли, я тогда был совсем беден…
— Да, это ведь была ваша студия? — невольно и неучтиво прервал его Ирвин.
— Верно, парень, я отдал тебе свою первую студию, в которой когда-то начинал! — Видно было, что босс улетел на седьмое небо, погрузившись в воспоминания. — Все сам, все своими руками! Все продумал! И без ассистенток! — Он захохотал.
— Да и моделей таких, наверно, не было? — Ирвин кивнул на фотографии на полу.
— Да, красавицы мне были не по карману! Но я себе сказал: вылезу — буду работать только с красавицами! Наберу весь персонал из красавиц! Ну, такая у меня маленькая слабость! Теперь-то я могу себе это позволить! А тогда… Но зато я был молодой и красивый — конечно, не такой красивый, как ты, парень… Ну не красней, я правду говорю… Кстати, как у тебя с девочками?
— Пока никак, — угрюмо буркнул Ирвин. — Некогда.
— Так. Непорядок! Без девочек нет вдохновения! Это первая заповедь, которую я усвоил. Вот у меня было так же, как у тебя сейчас. Работал с одной девицей. Ну ни фига не получалось! Она была довольно смазливенькая, но толстая. А где мне было взять за мои гроши худую и красивую? Ну, взялся. И так ее посажу, и так, и свет направлю, и снизу, и сверху, с правого профиля, с левого… ну ни фига не получалось! Толстая свинья, вот-вот хрюкнет! Разозлился, хотел ее прогнать. А она вдруг расплакалась и говорит: я буду бесплатно работать, только изобрази меня красивой, хоть на одном кадре! Да я тебе все сделаю, только хочу быть красивой, хоть на фотографии! Так что ты думаешь? Вот на этом самом диване она меня и обработала, прямо среди рабочего дня!
Босс снова расхохотался.
— Ну, так мы с ней прокувыркались до утра, а на следующий день я как начал работать! Откуда что взялось! Да и она… гм… была весьма воодушевлена. Мы, знаешь, не столько работали, сколько обсуждали прошедшую ночь!.. А потом глянул на снимки — не мог отобрать, какой лучше! Хохочущая красотка, и не жирная, а такая, как у Рубенса, — помнишь?
Ирвин не помнил, но согласился. Слова босса зародили новую смутную идею, и он уже готов был слушать любые разглагольствования, советы и воспоминания.
— Вот так-то, парень! Секс — двигатель творчества, запомни это!
— Я запомню, — пообещал Ирвин. — Но пока ничего на этот счет не предвидится.
— А эта? — Босс кивнул на фотографии.
Прямой намек смутил парня.
— Ну, я не знаю… Мне говорили, что не годится влюбляться в модель, с которой работаешь.
— А никто и не требует влюбляться! Больше тебе скажу, парень, — с увлечением продолжал босс, уютно усевшись на подоконник, — ни в коем случае не влюбляйся! Это опасно! Вот у меня была одна модель — не красотка, но уже более дорогая, чем толстушка… Кстати, с той я расплатился фотографиями, и она, слава богу, от меня отстала. А потом, слышал, очень удачно выскочила замуж — кто-то там влюбился в нее заочно… Вот на что способно искусство!.. Да я не об этом… Так вот,
— Что, все происходило на этом знаменитом диване? — улыбнулся Ирвин, кивая на перегородку.
— Ну да! Именно знаменитом! Прославленном и продавленном! — Босс хохотал и громыхал на всю студию. — Потом выставлю его в музее или продам через «Сотбис» с ярлыком: «Здесь прошли лучшие минуты знаменитого…» Да, я отвлекся. Так вот. Когда крошка узнала об ограничении своей власти, она превратилась в такую разъяренную кошку, что едва не выцарапала мне глаза. Но я ей предъявил серию снимков, где она кувыркалась кое с кем, с кем не стоило кувыркаться (ну, у меня свои методы), и пообещал их опубликовать в ближайшем выпуске таблоида. Она мигом слиняла, даже трусы оставила!.. Пардон, отвлекся. Вообще-то я сюда приехал не за ее трусами. Да, так насчет твоих фотографий. Короче, так. Я посмотрел. Вижу, ты в затруднении. Я, прямо скажу, тоже. Не то чтобы я засомневался в тебе, но, честно говоря, возлагал на тебя большие надежды. Даже странно, что ты до сих пор их не оправдал. Может, задачка оказалась чересчур сложная? Но я верю Кортби, он меня ни разу не подводил!.. Ну как же быть?
Наступило молчание. Ирвин был готов к любому выводу босса. Но вывод оказался неожиданным.
— А сама Сандра… она тебе что-нибудь советовала?
— Ну, что-то предлагала, но робко. Я вообще-то привык надеяться только на себя.
— А что она предлагала?
— Говорила про какой-то особенный ракурс, секрет, который она откроет… Но скажите, чего я стою как фотограф, если модель должна мне диктовать правила съемки?
— Логично, логично. Но, парень, логика штука нелинейная. Во всяком случае, в искусстве. Не всегда фотограф видит больше модели. Я тебе расскажу: была у меня одна — о-о-очень дорогая, но о-о-очень опытная, с ней я сделал свой первый… Впрочем, не буду затягивать разговор, мне пора. Так, говоришь, она тебе что-то пыталась предложить? И ты отказался?
— Не то чтобы отказался… Но, по правде говоря, — Ирвин кивнул на снимки, — сейчас я совсем что-то плохо соображаю. Я понимаю, что вы мне оставляете последний шанс. Обещаю, что сделаю все, как вы скажете. Если и тогда не получится… — Не в силах продолжать, Ирвин махнул рукой.
Босс внимательно наблюдал за ним. Соскочил с подоконника, пошел к двери. На пороге остановился.
— Да, парень. Увы, остается пара дней — и больше я тебе ничем помочь не смогу. Попробуй-ка послушать Сандру. Может быть, она действительно скажет что-то дельное?
Ирвин угрюмо кивнул.
— Отдай ей инициативу полностью. Выполняй все ее прихоти. — Босс улыбнулся двусмысленности своего предложения и добавил: — А там посмотрим.
— Наверное, придется, — вздохнул Ирвин. — Другого выхода не вижу.
— Но помни, парень: только двое суток. Двое суток.
Через секунду грохнула дверь, от босса не осталось и следа. Словно Ирвин вопреки совету Лайзы провалился в новый сон и новый кошмар: грозный призрак явился на мгновение — лишь для того, чтобы предсказать судьбу фотографа, который пытался выбиться в гении, но так и не выбился.