Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика
Шрифт:
Наземные посты докладывали о продвижении вражеских авиагрупп над Балтикой. Связисты с острова Фемарн сообщили о крупных вражеских соединениях, летящих в юго-западном направлении на высоте 15 000 футов. Я знал, что перед каждым крупномасштабным налетом британцы договариваются о сборе над хорошо известным ориентиром. Мне хватило одного взгляда на карту, чтобы понять — сегодня это озеро Мюриц. Включив SN-2, я кружил на высоте 15 000 футов. Вскоре первые осветительные ракеты пронизали ночную тьму и, медленно покачиваясь, спустились к зеркальной глади озера. Британский «церемониймейстер» отлично поработал, подумал я, ожидая дальнейших событий. Вспыхнули еще две осветительные ракеты, вот их уже четыре, шесть, восемь, десять, засверкали красные трассирующие снаряды и фотобомбы. Фейерверк начался. Томми слепили немецких пилотов, не жалея фотобомб. Наземный пост наблюдений доложил об огромном
Из своего опыта мы знали, что сбор противника длится обычно около получаса. Каждой волне самолетов задавалась определенная высота. Для этой операции требовались неукоснительная дисциплина и самообладание, и британские летчики испытывали колоссальное нервное напряжение. От точности выполнения этой стадии задания зависел успех всего рейда и жизнь экипажей. Только когда рассеянные группы собирались в боевые порядки, коммодор отдавал приказ продолжить операцию. Каждую минуту очередная волна отправлялась к цели на своей высоте. Я отчетливо ощущал царившую в воздухе тревогу. Шестьсот вражеских бомбардировщиков с тоннами бомб в бомбовых отсеках кружили над озером. А среди них мелькали сотня немецких и полсотни британских ночных истребителей дальнего радиуса действия. Перед рейдом командование дивизии приказало нам преследовать врага до самой столицы, не обращая внимания на зенитные батареи, которые получили разрешение стрелять до высоты 24 000 футов. Члены моего экипажа только рты раскрыли от изумления.
— Веселенькое предстоит дельце, — заметил Фациус, вертя ручки своего SN-2.
— Не трусь, — сказал стрелок Мале. — Сегодня они будут стрелять только холостыми! За работу, герр обер-лейтенант. Моя жена живет в Берлине, и если она узнает, что я участвую в этом спектакле* то устроит мне нагоняй.
Не встревая в их болтовню, я зарядил пушки и уже был готов броситься в атаку, когда Фациус сообщил, что его SN-2 вышел из строя. Что же теперь делать? Единственное решение — летегь в потоке бомбардировщиков над городом, пытаясь выследить добычу невооруженным глазом.
Мои товарищи уже схватились с врагом, и первые бомбардировщики, объятые пламенем, посыпались в озеро. Вокруг меня бушевала ожесточенная перестрелка. Разноцветные трассы пронизывали небо. Ровно в полночь британский коммодор оранжевыми трассами подал сигнал к началу налета. Волна за волной британцы приближались к Берлину. И я летел к столице на высоте 18 000 футов. Все стихло, ночь окутала город защитной пеленой, но буря могла разразиться в любую секунду. Город обороняли самые мощные зенитные батареи и лучшие прожекторные расчеты. Высокие зенитные башни метали во врага смертоносные снаряды. Путь томми был отмечен горящими обломками самолетов. Четыре десятка из пятидесяти четырех бомбардировщиков понесли наказание, не достигнув цели. И все же кошмар, обрушившийся на город, превосходил все, что можно было описать словами. Началось настоящее светопреставление. Сотни прожекторов залили светом ночное небо. Тысячи зенитных орудий изрыгали свинцовые залпы. Британский «церемониймейстер» пометил цели на западе и юго-западе Берлина зажигательными бомбами Несмотря ни на что, я не мог не восхититься хладнокровием экипажа самолета наведения, который неуклонно выполнял свою задачу, одну за другой освещая цели. Вскоре кварталы города, предназначенные к уничтожению, были отчетливо видны надвигающимся бомбардировщикам. Вырисовывалась ужасающая реальность: ковровая бомбардировка.
Берлин защищался потрясающе. Ярко освещенное небо было испещрено облаками разрывов зенитных снарядов, достигавших высоты 24 000 футов. Истребитель швыряло из стороны в сторону, но я летел в самое пекло. Справа и слева, выше и ниже срывались с неба горящие самолеты. На земле полыхали бесчисленные пожары. Поврежденные ночные истребители подавали ракетами сигналы бедствия. Вражеские бомбардировщики взрывались в воздухе, засыпая город разноцветным дождем сверкающих конфетти. Грандиозный фейерверк! He прекращающиеся залпы зениток действовали мне на нервы. Едкая пороховая вонь проникала в кабину.
В воздухе закружилась «карусель»: истребители вели бой с бомбардировщиками. Берлинский радар оказался не лишним, хотя мы невооруженным глазом могли видеть кружащиеся над городом самолеты противника. Целей хватало на всех. Красные, желтые и зеленые трассы пронеслись мимо моей кабины. В этом аду все зависело от удачи, ведь смерть таилась со всех сторон. Где-то около часа ночи мой курс пересек четырехмоторный
Британцы развернулись к дому. Я покружил над горящим городом, подкарауливая отставших. Зенитки смолкли. Горящий город освещал ночь, словно не вовремя взошедшее солнце. Мои парни ошеломленно молчали. Мы поверить не могли, что наша столица обречена. После этого воздушного сражения, разразившегося в сердце Германии, мы все поняли, что час нашей победы миновал, а Гитлер хочет лишь выиграть время. Только какой толк от этих мрачных мыслей? Мы бросили последний взгляд на пылающий город и повернули на Пархим. Приземлился я в три часа четыре минуты. Мой «Ме-110» получил несколько пробоин от осколков снарядов, но наземный персонал, зная о нашем успехе, сиял от восторга. Наше крыло сбило двадцать бомбардировщиков. На следующий день в коммюнике вермахта сообщили о страшной бомбардировке Берлина и ста сбитых вражеских бомбардировщиках. Неплохо, но как быть с остальными пятью сотнями? Вернувшись домой, они заправятся топливом и будут продолжать свою работу до тех пор, пока от Берлина останется груда мусора.
Одна за другой бомбардировки обрушивались на Берлин. Наше крыло, прежде находившееся далеко за линией фронта, теперь оказалось в центре полосы обороны. Ночь за ночью мы сидели в боевой готовности в истребителях, и, когда первые бомбы начинали падать на наше ярко освещенное летное поле, а скоростные британские бомбардировщики обстреливали его из своих пушек, мы вновь убеждались в том, что в Германии не осталось безопасных тылов. Под круглосуточными бомбардировками союзной авиации сам рейх превратился в гигантское ноле боя, а Берлин — в пыль и пепел. Союзникам теперь не было нужды искать столицу, ибо колоссальные пожары, не успевавшие утихнуть после предыдущего налета, освещали ночную тьму. Кроваво-красные всполохи неделями и месяцами бушевали над Берлином.
После этих безжалостных рейдов в Пархиме совершали посадку многие летчики из голландской и бельгийской зон; среди них был и молодой командир авиационной группы обер-лейтенант Лент, знаменитый немецкий ас — ночной истребитель. Он одержал свою первую победу еще в польской кампании: в воздушном сражении над бухтой острова Гельголанд в декабре 1939 года он сбил три вражеских самолета. С 1941 года в ночных боях Лент стал успешно сбивать бомбардировщики, наводя ужас на врага. За те несколько часов, что Лент провел с нами, он успел немного рассказать нам о своих боях в берлинском небе. Пока заправляли и готовили его самолет, Лент подкрепился стаканчиком красного вина и перекусил. Он даже не снял летную экипировку, чтобы немного отдохнуть. Быстро переговорив по телефону со своим штабом, он узнал количество сбитых вражеских бомбардировщиков и потери своей группы. Только он положил трубку, как старший техник доложил, что самолет готов к взлету. Лент попрощался с нами, поблагодарил за гостеприимство и умчался к новым победам.
Некролог. 31 июля 1944 года молодой подполковник немецкой авиации Лент стал пятнадцатым офицером, награжденным бриллиантами к Рыцарскому кресту. Два месяца спустя он погиб, так и не побежденный врагом. Во время испытаний нового ночного истребителя левый мотор вдруг заглох на вираже, и самолет вместе с экипажем рухнул на землю с высоты в 150 футов.
Глава 11
Оборона Берлина
В январе 1944 года битва за Берлин достигла кульминации. Британцы разумно использовали свою бомбардировочную авиацию. Их бомбардировщики взлетали и направлялись к целям, когда над Британскими островами сияло безоблачное небо, а над Германией нависала низкая, на высоте несколько сотен футов, облачность. Так случилось и в ночь 27 января 1944 года. Метеоцентр доложил о плотных облаках на высотах от 150 до 13 000 футов. Опасность обледенения появлялась с 3000 футов, но уже на земле из-за мелкого снега самолеты, готовые к холодному старту, покрывались ледяной коркой. Медлить на старте нельзя, истребитель должен подняться в воздух в течение минуты, иначе моторы могли заглохнуть. Стояла кромешная тьма. Наш новый командир гауптман Бер вышел на поле посмотреть, какая погода, а вернувшись, сказал: