Ночные гоцы
Шрифт:
В двадцати ярдах от крепостной стены начиналась роща, которая тянулась на полмили до самой переправы. Родни завел всех в рощу, повернул налево, и двинулся вдоль реки. Они шли до тех пор, пока очертания крепости не скрылись за деревьями, потом опустились на землю, и замерли в ожидании погони. Но из крепости не раздавалось ни звука. Река была слишком далеко, так что они слышали только кваканье лягушек, хриплое дыхание миссис Хэтч и шорох капающей с мокрой одежды воды.
Кэролайн прошептала:
— Что случилось? Где мистер Маккардль?
— Мертв. Рани приказала всех убить. Деван. [110]
У него стучали зубы,
— Здесь нас легко отыскать. Надо уходить.
Он ответил:
— Пиру. Я пойду и приведу его. А вы дожидайтесь меня здесь.
— Хорошо, только пойду я. Ты слишком бросаешься в глаза, а я в этом сари — нет. Дорогу я знаю. Не спорь — у нас нет на это времени. Мне понадобится примерно полчаса или три четверти часа. Где вы будете, если вас станут искать, пока меня нет?
110
Прообраз резни в Кишанпуре — резня в Джханси, когда озверевшая толпа, несмотря на попытки рани Лакшми Бай остановить их, растерзала выданных им английских пленников.
Он видел только ее силуэт. На темных городских улочках она легко сойдет за индианку. Он заколебался, пытаясь разглядеть ее лицо и думая о перевязанных ногах.
— Мы вернемся к реке и спрячемся под берегом. Если я услышу, что нас ищут, мы как-нибудь переберемся на другую сторону и двинемся против течения. Тогда ищи нас на том же месте, но на другом берегу. Так будет безопаснее. И, Кэролайн, Бога ради, будь осторожна!
Он ушла. Он вслушивался в темноту, пока не перестали трещать сучья, и понял, что она вышла в поля. Миссис Хэтч в оцепенении лежала у его ног. Он поднял ее, взял на руки Робина, и они стали пробираться к реке. В этом месте высота берега была примерно фута четыре, а его скат, в переплетеньи камней и древесных корней, нависал над водой. Вода доходила до пояса, дно было твердое, каменистое. Он осторожно пошарил вокруг в поисках обломка ствола, на случай, если придется плыть через реку, но ничего подходящего не находилось. Он искоса посмотрел на миссис Хэтч: славная, храбрая женщина, и он сделает для нее все, что в его силах. Но если она потянет его вниз, или ударится в панику… Он теснее прижал к себе Робина. Теплый ночной воздух успел высушить рубашку; вода холодила ноги и колыхала ткань брюк. Раздувшаяся луна была на подъеме и плыла в ошметках темных облаков. Если бы он мог унять стук зубов! И только благодаря весу Робина ему удавалось удерживать руки от дрожи.
Через двадцать минут слева, со стороны крепости, раздалось кваканье лягушек. Миссис Хэтч схватила его за плечо и хрипло прошептала:
— Слыхали? Идет кто-то.
Он передал ей Робина, подхватил ее под мышки и приготовился соскользнуть в реку. Сжимая зубы и напрягая ноги, он слушал. Только один человек. Идет с опаской и без факела. Может, ищет переправу? Или по каким-то своим надобностям? Он ждал, стискивая зубы с такой силой, что заныли челюсти.
В роще раздался озабоченный голос:
— Капитан Сэвидж, Сэвидж-сахиб! Это я, Притви Чанд! Вы где?
Он не ответил. Туфли без задников прошлепали мимо. Зашуршали листья, снова послышался мужской голос:
— Это я, Притви Чанд, ваш друг. У меня для вас послание от Ее Высочества. Вы в безопасности; она вас защитит.
Он мрачно усмехнулся. Это без сомнения был Притви Чанд — он узнал голос.
— Выходите, капитан. Ради вашего ребенка. Мне нужно сказать вам что-то важное. Я один и без оружия.
Родни
— Вы в безопасности. Даю слово.
Он вскочил на ноги, размахнулся и изо всех сил обрушил камень, зажатый в руке, на голову Притви Чанда. Тело тяжело рухнуло на палую листву. Он набросился сверху, сел верхом и прошептал:
— Только вякни, и ты покойник. Понял, хрен черномазый?
Притви Чанд застонал, с трудом приходя в себя. Родни прошептал:
— Тише, ты. Ну, в чем дело? И не тяни!
— Послание от рани. Она не отдавала приказа устроить резню. Это все деван. Ох, моя голова! Он услышал, как она сказала, что была бы рада, если бы всех англичан перебили, а вас бы задушила собственными руками. И решил — или сделал вид, что она на самом деле так думает, взял солдат и… Ох! Вас он собирался привести к ней живым.
— Ты думаешь, я этому поверю?
— Это правда. Вот!
Он высвободил одну руку и что-то нащупал в кафтане.
— Вот кольцо, кольцо с рубином, которая она вам подарила. Она билась в слезах на крепостном дворе и пыталась заколоться кинжалом. Она сказала: «Передай ему это кольцо, и пусть он вспомнит, как получил его в первый раз». Сахиб, никто не станет вас искать, но многие солдаты отбились от рук и кругом неспокойно. Она сказала, что только в крепости вы будете в безопасности. Но…
— Что?
— Не надо возвращаться. Пусть женщины и ребенок останутся, но вам надо уходить. Кто-то должен добраться до Гондвары, кто-то, кому поверят. Потому что как только наша армия и полки из Бховани пойдут в атаку, тамошние сипаи взбунтуются. Только тогда, и не раньше. А до этого им приказано сохранять верность, чтобы вызвать к себе доверие. Они будут храбро сражаться во всех разведывательных стычках и вообще первых столкновениях. Они даже выдадут нескольких человек, которые будто бы замышляли измену. У вашего генерала слишком мало войск; он не может себе позволить разоружить туземные полки без причины.
Родни прорычал:
— Ты-то сам на чьей стороне?
Притви Чанд, растянувшийся на животе и охавший между фразами от боли, был просто пухлой тенью, на которой он сидел. На зажатое в руке Притви кольцо упал луч луны, и оно засверкало, как налившийся кровью глаз.
Голос Притви Чанда стал тверже и в нем даже зазвучало какое-то нелепое достоинство:
— Я на стороне Индии. Я хочу, чтобы когда-нибудь моя страна стала единой и свободной. Но мятежом мы этого не добьемся. Нам надо бы учиться у вас, посмеиваясь над вами, как над чересчур умными детьми, и обращаясь с вами, как с гостями, хотя вы и пришли без позволения. Вот это было бы действительно по-индийски. Тогда бы мы могли остаться друзьями. А потом вы бы ушли, хотя, может, кого-то мы сами бы попросили бы остаться. А это — это ужасно! Я ни о чем не подозревал, пока деван не рассказал мне в субботу ночью.
Родни приподнялся. И пока он поднимался, до него донесся стон Робина. С этим стоном смешались вопли Джоанны, невнятный лепет Джеффри и гул резни в комнате наверху. Он крепко сжал камень в правой руке, и ярость вспыхнула в нем с такой силой, что его затрясло.
Он прикинул расстояние до затылка Притви Чанда, и спросил, стараясь тщательно выговаривать слова:
— Так ты на нашей стороне?
— Я же сказал, капитан-сахиб, я на стороне Индии, но думаю…
Родни изо всех сил ударил его камнем. Череп Притви Чанда треснул, а он все бил и бил, повторяя: