Ночные крылья
Шрифт:
– Следуй в свою комнату. Жди допроса, а затем уходи.
Выходя уже через закрывавшуюся дверь я, оглянувшись, увидел канцлера.
Он побледнел, его поддерживали помощники. В это время Олмейн пришла в себя, упала на пол и зарыдала.
7
В комнате я долго собирал свои немногочисленные вещи. Наступал день, когда пришел Летописец, которого я не знал, с оборудованием для допроса. Я поглядел на аппарат с беспокойством, думая о том, что случится со мной, если Летописцы узнают, что именно я указал координаты записи резервации завоевателям. Они меня уже и
Но судьба была на моей стороне. Допрашивающий интересовался только деталями убийства и, как только убедился, что я об этом ничего не знаю, оставил меня в покое, предупредив, чтобы я покинул здание в течение назначенного срока. Я заверил его, что именно так и намерен поступить.
Но прежде всего мне необходимо было отдохнуть после бессонной ночи. Я выпил снадобье с трехчасовым действием и забылся сном успокоения. Когда я проснулся, около меня кто-то стоял. Я понял, что это Олмейн.
Она постарела за одни сутки. Одета она была в тунику темных тонов без украшений. Черты лица ее обострились. Я поднялся с постели и извинился, что не сразу признал ее.
– Успокойся, – сказала она мягко. – Я тебя разбудила?
– Нет. Я поспал столько, сколько хотел.
– А я совсем не спала. Но для сна будет время потом. Мы должны объясниться, Томис.
– Да, – неуверенно согласился я. – Ты себя хорошо чувствуешь? Я видел тебя раньше, мне показалось, что ты была не в себе.
– Мне дали лекарства, – ответила она.
– Расскажи, что можешь, о том, что произошло прошлой ночью.
Она устало прикрыла глаза.
– Ты был здесь, когда Элегро обвинял нас, и Принц выгнал его. Через несколько часов Элегро вернулся. С ним был Прокуратор Перриша и другие завоеватели. У Элегро был ликующий вид. Прокуратор достал кубик и приказал Принцу положить на него руку. Принц заартачился, но в конце концов Прокуратор убедил его. После того, как Принц приложил руку к кубику, Прокуратор и Элегро удалились, а мы с Принцем остались, ничего не понимая.
У входа в комнату стояла стража. Вскоре Прокуратор с Элегро вернулись.
Элегро выглядел опустошенным и разочарованным, а Прокуратор очень возбужденным. В нашей комнате Прокуратор объявил, что Бывший Принц Роума амнистирован и что никто не смеет причинять ему вреда. После этого все завоеватели удалились.
– Продолжай.
Олмейн говорила невнятно, словно сомнамбулистка.
– Элегро не понимал, что произошло. Он кричал о предательстве, визжал, что его тоже предали. Дальше последовала ссора между Элегро и Принцем, они все больше распалялись. Каждый из них требовал, чтобы другой покинул комнату. Ссора стала такой неистовой, что ковер начал умирать. У него опустились лепестки, и его маленькие рты жадно хватали воздух. Элегро схватил оружие и угрожал. Принц недооценил темперамент Элегро, он думал, что тот блефует и направился к нему, чтобы вышвырнуть его вон. Тогда Элегро убил Принца. А через секунду я схватила дротик из нашей коллекции и метнула его в горло Элегро. Дротик был отравлен, и он умер мгновенно.
– Странная ночь, – сказал я.
– Слишком странная. Скажи мне, Томис, почему пришел Прокуратор и почему они не забрали Принца в тюрьму?
– Прокуратор пришел, потому что я по приказу твоего покойного
– Какой ценой?
– Ценой моего позора, – ответил я.
– Ты говоришь загадками.
– Правда лишает меня достоинства. Умоляю, не настаивай, чтобы я объяснял.
– Канцлер говорил о каком-то документе, который забрал Прокуратор…
– Да это имеет отношение к делу, – признался я, и Олмейн больше не задавала вопросов.
Наконец я сказал.
– Ты совершила убийство. Какое наказание ждет тебя?
– Я совершила преступление в состоянии аффекта, – ответила она. – Я не буду подвергнута наказанию гражданской администрацией, но меня изгнали из гильдии за прелюбодеяние и убийство.
– Мне жаль тебя.
– Мне приказано совершить паломничество в Ерслем для очищения души. Я должна уйти отсюда в течение дня, иначе предстану перед судом гильдии.
– Меня тоже изгнали, – сказал я ей. – И я тоже направляюсь в Ерслем, хотя и по своей воле. – Может быть пойдем вместе?
Я предложил это очень неуверенно, на что были свои причины. Я пришел сюда со слепым Принцем – это было достаточно тяжело для меня, тем более мне не хотелось уходить отсюда с женщиной-изгоем, к тому же убийцей. Не пришло ли время путешествовать в одиночку? Однако сомнамбулист сказал, что у меня будет спутник.
Ровным тоном Олмейн произнесла:
– У тебя не хватает энтузиазма. Может быть я смогу возбудить его в тебе.
Она распахнула свою тунику. Между снежными холмами ее грудей я увидел кошель. Она соблазняла меня не плотью, а кошельком.
– Здесь, – пояснила она, – все, что хранил Принц в своем бедре. Он показал мне эти сокровища, и я забрала их, когда он лежал мертвым в моей комнате. Кроме того, здесь и мои средства. Мы будет путешествовать с комфортом. Ну?
– Мне трудно отказаться.
– Будь готов выступить вскоре.
– Я уже готов, – сказал я.
– Тогда жди.
Олмейн оставила меня и вернулась часа через два. Она одела маску и одежды Пилигрима и принесла с собой еще один комплект одеяния Пилигрима, который предложила мне. Я был теперь вне гильдии и мне было опасно путешествовать. Значит, я пойду в Ерслем как Пилигрим. Я облачился в незнакомое одеяние. Мы собрали пожитки.
– Я сообщила наши данные гильдии Пилигримов, – заявила Олмейн, когда мы покинули Зал Летописцев. – Нас зарегистрировали. Позднее получим звездные камни. Как сидит твоя маска, Томис?
– Удобно.
– Так и должно быть.
Наш путь из Перриша лежал через большую площадь мимо старинного серого здания древнего происхождения. Там собралась толпа. В центре я заметил завоевателей. Вокруг крутились нищие. На нас они не обращали внимания: кто станет просить милостыню у Пилигримов? Я остановил одного из них и спросил:
– Что здесь происходит?
– Похороны Принца Роума, – ответил он. – По приказу Прокуратора.
Государственные похороны со всеми почестями. Они из этого делают настоящий праздник.
– А почему это делают в Перрише? – спросил я. – Как умер Принц?
– Послушай, спроси кого-нибудь другого. Мне нужно работать. – Он выкрутился из моих рук и пошел работать.
– Будем присутствовать на похоронах? – спросил я Олмейн.
– Лучше не надо.
– Как скажешь.
Мы двинулись по массивному каменному мосту, висящему над Сеной.