Ночные забавы
Шрифт:
Терпение Серены лопнуло, и она выпалила:
— Я не хочу это обсуждать!
Фрэнки захрапел.
— Если ты сейчас же мне что-нибудь не скажешь, — истерическим голосом закричала она, — я выхвачу из твоей дурацкой кобуры револьвер и начну из него палить! Не притворяйся, что ты спишь!
Фрэнки закряхтел и повернулся к ней спиной. Серена спустила с кровати ноги и сделала вид, что встает. Только тогда он недовольно пробурчал:
— В чем дело, крошка? Почему тебе не спится?
— Нам
— Об этом яхтсмене?
— Да, — выдохнула она, не осмелившись произнести имя.
— Я на тебя не в обиде, крошка, — спокойно сказал Фрэнки. — Встречайся хоть с целой флотилией, мне это безразлично.
— Если ты на меня рассердился, так и скажи! — вскричала Серена, словно не слышала его ответа.
— Зачем нам ссориться по пустякам? Все равно в конце лета ты уедешь отсюда. Ты не любишь Илай, а мне этот городок нравится. Так о чем же тогда нам с тобой разговаривать? — резонно промолвил Фрэнки.
— Я не знаю! — прошептала Серена и расплакалась.
Фрэнки повернулся к ней лицом, вздохнул, сел рядом с ней на кровати и, нежно обняв, уложил на спину.
— Не плачь, глупышка! — прошептал он. — Пойми, я бы хотел, чтобы ты здесь осталась. Но я знаю, что этому не суждено случиться, поэтому не хочу даже обсуждать эту проблему.
Серена шмыгнула носом и, перестав плакать, пролепетала:
— Мне жаль, что все так некрасиво получилось с Люком. Он, конечно, славный, но ты все равно лучше.
— Однако у меня нет пяти миллионов долларов, а у него есть, — с улыбкой заметил Фрэнки. — Только не надо лукавить! Разумеется, тебе далеко не безразличны его бешеные деньги. Но я не сержусь на тебя, моя маленькая лгунья. Я все равно тебя обожаю! — пробасил Фрэнки, крепко сжимая ее в объятиях.
— Все считают меня корыстной, называют за глаза охотницей за богатыми кавалерами, но я совсем не такая! — воскликнула Серена. — А ты что обо мне думаешь?
— По-моему, ты само совершенство, — заверил ее Фрэнки.
— Мне кажется, я смогла бы остаться жить в Илае. Во всяком случае, иногда я в этом бываю почти уверена.
— Давай не будем сейчас говорить об этом, — сказал Фрэнки. — Всему свое время. Лично я предпочитаю жить одним днем и не слишком заботиться о будущем. Так лучше для нервов.
— Это правда? — обрадованно воскликнула Серена. — И я такая же!
— Вот и чудесно, — сказал Фрэнки. — Значит, у нас с тобой много общего.
— Я люблю тебя, Фрэнки! — прошептала Серена. — Ну, что же ты снова замолчал? Ты понял, что я сказала?
— Да, слышал, — наконец произнес он и тяжело вздохнул.
— А ты меня любишь?
Он ничего не ответил.
Не привыкшая к тому, чтобы
— Я люблю твой славный ротик.
— Фу, как это пошло! И совсем не романтично! — поморщившись, воскликнула Серена. — Я еще никому не признавалась в любви.
— Но ведь я говорил, что обожаю тебя, — попытался оправдаться Фрэнки.
— Это в смысле секса, а я имею в виду настоящую, чистую любовь! — воскликнула Серена. — Ну скажи хоть что-нибудь!
Фрэнки совершенно не хотелось быть циником, но профессия вынуждала его смотреть правде в глаза. Он отдавал себе отчет в том, что любовь Серены не может быть долговечной. Однако говорить ей об этом теперь было глупо. Он напряг свою память и произнес несколько строк лирических стихов, уместных в данной ситуации:
Моя любовь к тебе подобна океанской бездне,
Она чиста, как снег заоблачных вершин,
К ним полетим с тобой мы скоро вместе,
И гимном радости нас встретит херувим.
Лицо Серены засветилось от счастья, и Фрэнки показалось, что в комнате стало светлее.
— Как это мило! — прошептала она. — Я верю, что именно так все и будет, потому что это настоящее глубокое чувство! Только ты на него способен, Фрэнки. Кстати, я бы не стала возражать, если бы ты прямо сейчас вознес меня под облака…
Он запечатлел на ее устах поцелуй и немедленно выполнил ее пожелание, вкладывая в процесс воспарения к заоблачным вершинам счастья всю свою мощь. Этот ночной задушевный разговор словно бы открыл его, и он творил истинные чудеса, сжимая возлюбленную в своих объятиях. Теперь, когда они оба уверовали, что непременно найдут свою страну обетованную, с ее медовыми берегами и молочными реками, их охватило ощущение благополучия и чистой радости.
Обхватив руками его шею, Серена лепетала, млея от блаженства:
— Скажи мне еще раз, что ты меня любишь, милый! Повтори это сто раз подряд, мой дорогой! Мне так приятно это от тебя слышать! Ах Боже мой! Еще, еще…
— Я готов повторять это двести, нет, тысячу раз, мой котеночек! — пробасил Фрэнки, пораженный внезапно открывшимся в его теле глубинным резервом мужской силы. Охваченный невиданным воодушевлением, он действовал столь напористо и стремительно, что даже забыл об удручающе скоротечной любви Серены. Она же была совершенно потрясена его нечеловеческой страстностью и могла лишь вскрикивать: