Ночью на белых конях
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что добрые люди живут дольше, чем, например, злые и завистливые?
— Конечно. Но и наивные живут дольше, чем те, кто умеет глубоко мыслить.
— Значит, с этой точки зрения человеку лучше всего быть добрым и несколько глуповатым?
— Да, и к тому же жить, скажем, на берегу Балатона.
— О, это уже значит, что он не может быть глупым.
— Все человеческие проблемы очень сложны, — улыбнулся академик.
— Что вы можете сказать о проблеме управляемой наследственности? Верите ли вы, что в этой области будут достигнуты обнадеживающие
— В принципе эта проблема мне кажется менее сложной и менее существенной. Вы молоды и, вероятно, еще увидите кур величиной со страусов. Или гибрид ежа с поросенком. Но даже если коровы станут ростом со слона, это вряд ли увеличит благосостояние людей. Мы можем ставить самые разные эксперименты, важно, чтобы их результаты были полезны и жизнеспособны. А здесь уже вступают в действие многие факторы, в том числе и природа. Как вы знаете, природа не терпит насилия, она подчиняется своим железным закономерностям.
— А что касается людей?
— Этот вопрос имеет не только научную, но и социальную и нравственную стороны. Здесь необходимо действовать исключительно осторожно. Если хотите знать мое личное мнение, то я в принципе против всякого воздействия на человеческую наследственность. Проблемы физической жизни человека могут быть решены гораздо более простым и естественным путем. Что же касается человеческого сознания, то оно, в своей основе, есть результат исторического развития и таковым должно остаться. Иначе само это развитие теряет всякий смысл. Любое искусственное изменение человеческой природы может оказаться несовместимым с человеческим организмом и даже роковым для людей. Я, к примеру, не выношу искусственных тканей, что уж тут говорить об искусств венных людях.
— Может быть, вы несколько консервативны, товарищ академик? — шутливо спросил молодой человек.
— Наверное! — ответил Урумов. — Так, например, я никогда не ношу вещей с молнией и не ем сосисок в целлофане.
— Значит ли это, что вы отказываетесь от возможности с помощью искусственных мутаций добиться результатов, недостижимых, если предоставить человека его естественному развитию?
— Поясните свою мысль на примере.
Молодой человек ненадолго задумался.
— Возьмем, к примеру, возможность прямого контакта между людьми с помощью телепатии.
— Теоретически это почти невероятно, но допустимо. И все же я не считаю, что такую мутацию нужно выводить искусственным путем.
— Скажите, товарищ академик, как с точки зрения биологии выглядит борьба против рака? Верите ли вы, что скоро будет открыто радикальное средство против этой болезни?
— Речь идет не о болезни, а о болезнях.
— Но ведь принцип здесь как будто один и тот же?
— Это не совсем так. Я, например, сторонник вирусной теории происхождения рака. Но не отрицаю, что при особом биологическом состоянии клетки рак может быть вызван и канцерогенными веществами.
— Как, по-вашему, эта загадка имеет какое-нибудь объяснение? — спросил Христос.
— Узнав это, мы будем знать все, — улыбнулся академик. — Но причина скорей всего кроется
— Не могли бы вы пояснить свою мысль примером?
Академик задумался.
— Ну, скажем, у вас никак не заводится машина. Вы устанавливаете, что поврежден карбюратор. Или что жиклер закупорен какой-нибудь твердой частицей, попавшей в бензин. Или что какой-нибудь шутник просто отвинтил этот жиклер. Во всех этих случаях результат один — бензин не поступает в карбюратор.
— Но тогда все очень просто, — обрадовался Христос.
— Отнюдь. Во-первых, в нашем случае мы не знаем, где именно находится этот жиклер и что он собой представляет. Во-вторых, насколько я знаю, автомобили различных марок имеют разные жиклеры. Именно поэтому я не думаю, что в один прекрасный день будет открыто универсальное средство против рака. Нам лучше проститься с этой надеждой и завоевывать каждый окоп в отдельности.
— Не слишком утешительно!
— Почему?.. По-моему, раньше всего будут ликвидированы самые распространенные виды рака. Рак легких, например. Возможно, они потому и получили такое распространение, что механизм развития этих раковых клеток наиболее прост.
— Верно ли, что за последние десятилетия число раковых заболеваний непрерывно растет?
— Должно быть, верно, — улыбнулся Урумов. — Прежде всего население земли тоже увеличивается. Да и средняя продолжительность жизни стала намного больше. Так что сейчас гораздо больше людей имеют шанс дожить до своего рака.
— Это с одной стороны. А с другой?
— А с другой — сейчас повсюду продается сильно загрязненный бензин. Так что жиклер всегда может оказаться закупоренным.
— Большое вам спасибо за интересные ответы. Позвольте мне задать вам еще один вопрос не на тему?
— Прошу вас.
— Какова, с вашей точки зрения, самая серьезная проблема из тех, что стоят перед человечеством?
— Преодолеть разделение мира, — ответил академик. — Добиться того, чтобы человечество стало единым. Наша планета слишком тесна для того, чтобы на ней жило два человечества. Это угрожает ей гибелью.
— А за чей счет это может произойти?
— Может быть, я субъективен, — усмехнулся академик, — но я за коммунизм. А если объективно — исторический процесс нельзя ни остановить, ни повернуть назад.
Разумеется, Ирена была восхищена его телевизионными подвигами.
— Вы просто чудесно провели беседу, господин профессор. Так спокойно держались, так точно отвечали. К тому же, не могу не сказать, — вы необычайно фотогеничны.
Когда Урумов затем посмотрел запись, то подумал, что верно, может быть, только последнее. Своей благородной осанкой, худобой и чуть аскетичным выражением лица он действительно производил впечатление типичного ученого старой школы. И выглядел он на экране моложе, чем в зеркале, не таким восковым. Говорил спокойно, не запинаясь, мысль его текла гладко. Со стороны могло показаться, что память его вообще не затронута возрастом, но он-то лучше других знал, что это не совсем так.