Ночью, в темноте

Мик не смог пройти мимо Эндрю.

Cначала, конечно, прошел. Он торопился из школы домой: в шестнадцать лет казалось, что самое важное вовсе не в этих стенах, а там, в игрушке, где его ждал новый рекорд. Ну, сегодня он точно сможет!

Закинув ненавистный пиджак за спину, Мик лихо перескакивал через лужи, а в рюкзаке за спиной тоскливо встряхивались книги.

Эндрю сидел на школьных задворках, где никто не ходил. Мик использовал эту дорогу только из-за того, что парковал тут машину.

Вообще-то он страшно гордился, что у него есть собственный автомобиль, который отец подарил на шестнадцатилетие… но выглядела подержанная машина не особо презентабельно, и Мик не парковался перед школой, где блестели хорошенькие машинки старшеклассников. Засмеют ведь, ну точно!

Эндрю сидел на ступеньках, положив руки на колени и уткнувшись в них лицом. Рюкзак лежал рядом сиротливой кучкой, явно кинут небрежно.

Конечно, Мик хотел пройти мимо. Это не его дело, в конце концов. Эндрю все считали немного странным.

Не то чтобы он был чудаковатым. Вовсе нет. Он переехал к ним в начале учебного года, и стал главной тайной. Все были в курсе, что он живет у тёти, но никто не знал, почему. Конечно же, ходили слухи, будто его родители умерли от рук маньяка. Или бросили сына. И даже, что тётя ему вовсе не тётя, его прячут по программе защиты свидетелей, потому что он видел убийство.

Эндрю не подтверждал и не опровергал слухи. Он их игнорировал. Не отказывался ни с кем общаться, но и не сближался. Учился средне, выполнял совместные проекты, но не более того. Он даже не ходил на вечеринки, которые обожал Мик.

Сначала, конечно, Эндрю попытались задирать. Он игнорировал. А однажды хорошенько наподдал ввязавшемуся в драку Крису, раз и навсегда доказав, что он вовсе не какой-нибудь тихоня и тряпка, который боится ответить.

Он просто не хотел. И постепенно его оставили в покое: он никого не трогал, и к нему никто не приближался.

У них с Миком была парочка совместных уроков, но не более того. Мик всего пару раз перекинулся с ним словами. Поэтому, конечно, хотел пройти мимо.

Это не его дело. Его ждет игра.

Но потом взыграла совесть. Говорила она почему-то маминым голосом и теми же словами, которые Мик подслушал после смерти бабушки. Мама тогда плакала на плече отца:

– Все проходили мимо, представляешь! Думали, она так неловко присела на лавку. Если бы кто-то понял… если бы кто-то остановился и вовремя вызвал врача, она была бы жива!

Мика тогда это поразило. То, что никто не понял, что бабушке, у которой прихватило сердце, нужна помощь. И это могло бы спасти ей жизнь. Бабушку Мик очень любил, он проводил у нее каждое лето, только подростком уже предпочитал оставаться в родном городке с друзьями. И всё равно смерть бабушки полгода назад и эта история его поразили.

Вздохнув, Мик остановился и сделал несколько шагов к Эндрю. Перехватил пиджак на одном плече, поправил рюкзак на другом.

– Эй, – неловко позвал он. – Тебе плохо?

Эндрю

поднял голову. Взгляд у него был мутный, а лицо таким бледным, что на нем ярко выделялись черные глаза. Каштановые волосы слиплись от пота, а когда губы дрогнули в ответе, Мик не сразу понял, что они какие-то синюшные, сливающиеся с лицом.

– Мне надо домой, – выдавил он.

Мику приходилось видеть обкуренных людей. Ник как-то обдолбался в хлам, так что не мог встать с дивана и хихикал, не переставая. Тут точно что-то другое.

Если бы кто-то остановился…

– У меня машина, давай подвезу, – предложил Мик.

Эндрю не соглашался, но и не отказывался. Он попытался подняться и едва не упал. Мик сунул вторую руку в лямку собственного рюкзака, подхватил вещи Эндрю и помог ему встать. Машина стояла недалеко, но и до нее Эндрю добрался с трудом. Над верхней губой у него выступили бисеринки пота.

Мик уселся рядом и положил руки на руль. Покосился на Эндрю:

– Может, тебя в больницу отвезти?

– Нет! – Эндрю распахнул глаза и уставился на Мика. – Нет. Тётя знает, что делать. Мне надо домой.

– Как скажешь. Где живешь-то?

Оказалось, не так далеко от Мика, хотя он считал, что в их захолустном городке всё рядом. Он еще не очень уверенно чувствовал себя за рулем, но постарался не ехать уж слишком медленно. Эндрю рядом прикрыл глаза и как будто уснул.

Он встрепенулся, только когда машина остановилась. Мик подхватил рюкзак Эндрю и помог ему самому выбраться на улицу.

Дом был самым обычным, хотя поменьше, чем у Мика. С аккуратным низеньким заборчиком, выкрашенным в белый цвет.

Дверь открылась, когда они добрались до крыльца – видимо, тётя услышала машину. Мик видел ее пару раз в городе: мисс Уотерс, красивая женщина лет тридцати, которая любила джинсы, футболки и цветные браслеты. Она работала в книжном, а на досуге раскладывала карты и гадала желающим. Говорили, будто она была замужем, но давным-давно развелась, и своих детей у нее никогда не было.

– О боже, Эндрю! – она всплеснула руками и отступила, пропуская внутрь. – Давайте в гостиную.

Небольшая комната утопала в старинных вещичках, каких-то коврах, стеклянных гирляндах и картинах в тяжелых рамах. Диван покрывало лоскутное полотно, а столик вполне мог оказаться антикварным.

Мисс Уотерс казалась обеспокоенной, но не удивленной. Действовала четко и деловито. Пока Мик усаживал Эндрю на диван, она скрылась на кухне, а вернулась с чашкой какого-то отвара, от которого пахло горьковатыми травами. Сунула его в руки Эндрю, и он начал пить мелкими глотками.

– Я не понял, когда началось, – тихо сказал Эндрю, не поднимая головы. – Как так… ну почему опять?

Он казался расстроенным, а тётя гладила его по голове и повторяла, что ничего страшного. Она убирала влажные волосы со лба Эндрю и вела себя точно как мать Мика, когда он заболевал.