Ночью все волки серы
Шрифт:
Он покачал головой.
— А о пожаре на «Павлине» тебе что-нибудь известно? В его ясных глазах вспыхнула искорка.
— Постольку поскольку.
— Мне тоже не очень-то много известно. По слухам, во время войны Призрак был осведомителем и убийцей. Кто это был, установить не удалось. «Павлин» — это название фабрики красителей на Фьесангервеен, которая в 1953 году сгорела дотла. Погибло пятнадцать человек, а тот тип, Призрак, работал в фабричной конторе курьером, когда все это произошло.
—
— Харальд Ульвен.
Хамре достал записную книжку и сделал в ней пометку.
Я добавил:
— Но его уже нет в живых.
— Ах так? — Он перестал писать. Пристально посмотрел на меня. — Расскажи, о чем вы говорили в последний раз?
— Об этом типе — Призраке. Он нервничал, ему казалось, что кто-то следит за ним. Но он подумал, что у него такое состояние из-за бутылки, которую мы с ним распили накануне.
— Ну а дальше?
— А когда он вышел… Я как раз сидел перед окном, выходящим в переулок, где все это случилось. Я слышал шум взревевшего автомобильного мотора, скрежет тормозов, а потом звук падения его тела.
Он снова наклонился ко мне.
— Другими словами, это не могло быть несчастным случаем?
— Именно, черт побери! Кто-то намеренно сбил его, Хамре, намеренно!
— Почему ты так думаешь?
Я развел руками.
— За свою жизнь следователь уголовной полиции неизбежно приобретает врагов. Может быть, один из них и поджидал Ялмара Нюмарка в переулке…
— Когда его везли сюда на «скорой помощи», он мне кое-что сообщил.
Я немного поколебался.
— Он сказал, что если он умрет…
— Так?
— В таком случае я должен попытаться выяснить, что произошло с Юханом Верзилой зимой 1971 года.
— И это все?
— Да. Только это.
— Мы…
Он не успел договорить. Вошла пожилая медсестра и обратилась к нему:
— Врач просит вас зайти, — произнесла она сухо. На мне ее взгляд не задержался. Ведь мухи еще не облепили меня.
Хамре быстро кивнул и вышел. Я остался сидеть, глядя через стекло на происходящее в коридоре. Силуэты врачей и сестер бесшумно скользили мимо, как персонажи в кукольном спектакле для глухих. До меня доносился лишь тихий стук капель по оконному стеклу, как будто какой-то зверь с мягкими лапами просился войти.
Минут через пятнадцать вернулся Хамре. На его лице было написано облегчение.
— Все идет хорошо, Веум. Он сильно пострадал, но будет жить.
— Что с ним?
Он заглянул к себе в книжку и прочитал: «Перелом черепа, сильное сотрясение мозга, разрыв барабанной перепонки. Перелом лучевой и локтевой кости в типичном месте. Перелом ребра и трещины. Разрывы в правой почке. Перелом левого бедра и правой лодыжки. Различные ушибы внутренних органов,
Хамре вскинул глаза:
— Весь перекорежен.
— Он в сознании?
Хамре отрицательно покачал головой.
— Ему нужно много спать, сказал врач. Для его возраста у него довольно крепкий организм, и врач уверен, что все обойдется.
Я встал и посмотрел на дверь.
— Но…
Хамре застегнул пальто.
— Ничего больше ты не можешь сообщить нам, Веум? Уходя из кафе, он ничего не говорил о своих намерениях?
— Только то, что он собирался вернуться домой.
— Вы часто встречались с ним?
— Примерно раза два-три в неделю.
— Тебе доводилось бывать у него дома?
— Только однажды, вчера. Он показал мне кое-какие газетные вырезки, касающиеся пожара на «Павлине».
— Я сам займусь всем этим. Ты можешь заскочить ко мне утром? Скажем, в одиннадцать?
Я кивнул. Потом спросил:
— А ты знал Ялмара Нюмарка?
— Нет. Лично не знал. Он ушел в 1971 году, а я работал тогда в другом городе.
— Где же это?
— Где? — Он иронически поднял брови. — В Ставангере.
— Тогда ты, наверное, знаешь сотрудника полиции по фамилии Бертельсен?
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Да уж, знаю. Но боюсь, что это отнюдь не тот человек, который был бы тебе полезным, Веум.
— Это уж точно.
Мы вышли в коридор и направились вниз по лестнице. На мгновение задержались у выхода. Хамре показал на черный «фольксваген».
— Могу подбросить до дому, Веум.
— Спасибо большое, но я уж лучше пройдусь по свежему воздуху.
— Ну, как угодно. — Он пожал плечами. — Тогда до завтра.
— До завтра.
Он пошел к своей машине. Внезапно меня осенила догадка, и я закричал ему вслед:
— Хамре…
Он оглянулся.
— Да?
— 1971 год — это год смерти Харальда Ульвена. Тогда же исчез Юхан Верзила, и в этом же году Ялмар Нюмарк вышел на пенсию.
— В самом деле, — произнес Якоб Е. Хамре задумчиво, рассеянно кивнул, сел в автомобиль и уехал.
«Год, чересчур богатый событиями», — сказал я самому себе.
8
На следующее утро, подобно привидению, стелился по улицам туман. Его серые мутные лапы, похожие на щупальца, тянулись ко мне изо всех углов, и мой переулок насквозь продувался холодным ветром с моря, это было дуновение осени.
Когда я вошел в контору Хамре, он разговаривал по телефону. Хамре кивнул мне, жестом пригласив занять один из неудобных стульев, и продолжал разговор, без конца делая пометки на листке бумаги: