Ночью все волки серы
Шрифт:
Я видел, как он стоит и ждет, тихо насвистывая что-то, оглядываясь по сторонам, в точности, как продавец лотерейных билетов, пока покупатель ищет деньги, чтобы купить билет. Требуется время, чтобы найти его в картотеке, если только у них уже не появилась компьютерная техника.
Перед Ялмаром Нюмарком открылись ворота, и он вошел.
Он открыл мне врата рая, Я сейчас войду туда…Я подошел к окну и посмотрел вниз. Он начал проповедь. Никто не останавливался, чтобы послушать его. Две молодые девушки прошли мимо, корчась от смеха. Внизу
В подобные мгновения я ощущаю свое родство с ним. Он там внизу ведет свою восторженную речь об Иисусе. Я, сидящий здесь, наверху, являюсь его единственным подлинным единомышленником. А он и не подозревает о моем существовании.
Закончив, он собрал свои вещи, загрузил их в автомобиль, перекинулся несколькими словами с какими-то проходящими мимо толстушками, и укатил домой. А я остался сидеть за своим письменным столом, в то время как тьма медленно наполняла город, мою контору, меня самого, так что мы стали единой субстанцией, единой мыслью…
Наверное, я задремал, а когда снова открыл глаза, то прямо мне в лицо светил холодный узор из красных и зеленых неоновых огней.
Я медленно натянул на себя пальто, закрыл контору и поехал домой. Ничего другого мне не оставалось.
17
Когда большинство людей вернулись из отпуска и должны были вот-вот начаться занятия в школе, неожиданно вернулось и лето, оно пришло, такое страстное и пламенное, какой бывает поздняя любовь. Волны тепла хлынули на город, именно волны, потому что порой они как бы откатывались, чтобы собраться с силами, и тогда в воздухе вновь ощущалось дыхание холода, лето как бы отступало, и начиналась осень.
Якоб Е. Хамре позвонил уже на следующий день.
— Хочу предупредить твой звонок.
— Так, — произнес я.
— Есть протокол вскрытия.
— Ну и что в нем?
Он помедлил. А потом произнес:
— Сердечная недостаточность.
— Что?
— Причина смерти — сердечная недостаточность. Все очень просто, и не так уж неестественно в его возрасте. Особенно после всех испытаний, которые ему довелось пережить. Он был в критическом состоянии. Врач сказал, что это могла быть запоздавшая реакция на несчастный случай, ну когда его сбили. Организм ослаблен. Так или иначе…
— Да?
— Так или иначе судьба обошлась с ним милосердно. Ялмар Нюмарк не смог бы вести тот образ жизни, на который был обречен после всех этих увечий. Хорошо, что все произошло быстро.
— Можно, конечно, и так на это посмотреть.
— Да.
— А как насчет основательного расследования?
— Идет своим чередом, — проговорил он. А потом добавил: — Особых результатов оно пока не дало. Нет никаких данных, указывающих на факт преступления.
— А тот хромой?
— Его видела только сиделка, а когда поговорили с ней еще раз, она уже не была уверена, что он действительно хромал, возможно, ей показалось.
— Показалось? — раздраженно переспросил я. — Ну а коробку вы нашли?
— Нет, Веум. Не нашли.
— И вы продолжаете расследование?
— Да, я подумал, что ты хотел узнать…
— Да. Я хотел узнать, Хамре. Спасибо, что позвонил. Там, за вратами рая, они это уже записали на твоей карточке. Пусть и дальше твой день будет удачным.
— Тебе того же, Веум.
Я положил трубку.
Через
Наш старый друг
Ялмар Нюмарк
Скоропостижно скончался в возрасте 70 лет.
Друзья и коллеги.
Похороны должны были состояться на следующий день.
Я вырвал объявление из газеты и положил его на середину письменного стола рядом с огромной грудой бумаг и документов, относящихся к тем делам, с которыми я работал. Оно лежало рядом с ними и в то же время совершенно отдельно.
В день похорон Нюмарка в очередной раз вернулось тепло. Небо натянуло на себя серое облачение, а в воздухе появилось какое-то скорбное ощущение бабьего лета. Погода вполне соответствовала предстоящему событию.
У меня под ногами скрипел гравий, которым были усыпаны дорожки между могилами. Старые могильные камни стояли, слегка отклонившись назад, словно старики, вынужденные ходить в корсетах.
Буквы, высеченные на них, посылают во Вселенную свои короткие послания: имя и две даты, между которыми целая жизнь. Все и ничего. Горсточка букв и восемь цифр. Все печали и все радости. Вся боль и все счастье. Любовь и разочарования. Нежность и одиночество. Обо всем этом ни слова. Все это скрывается где-то там, за именами, в земле под покосившимися камнями, ворохами цветов и заросшими тропками между могил.
У часовни стояла горстка людей. Среди них был и начальник уголовной полиции, но никто не подумал нас друг с другом познакомить. На вид это был типичный бюрократ в очках с толстыми стеклами. А рядом Вадхейм, его лицо выражало еще большую скорбь, нежели обычно. Я увидел и других служащих полиции, большей частью пенсионеров. Якоб Е. Хамре примчался запыхавшись в последнюю минуту, волосы у него были взлохмачены, ветер трепал полы его пальто. В часовне в белом гробу лежал Ялмар Нюмарк. В назначенное время мы все вошли в часовню: я насчитал одиннадцать человек, ни одной женщины и, за исключением Хамре и меня, ни одного человека моложе пятидесяти лет.
Сообщение о смерти Нюмарка лишь подтвердило, каким одиноким он был всю свою жизнь. Никакой родни, никаких имен, только безликие «друзья и коллеги». Гроб был украшен венком от полицейского ведомства и двумя букетиками. Один из них от меня.
Пастору было под шестьдесят, и речь он произнес безликую, как будто размноженную на ксероксе. И если кто-то из присутствующих расчувствовался, то уж никак не под ее влиянием.
Под конец он посыпал гроб землей: «Из земли ты вышел, в землю возвратишься…» Рабочие потянули за нужные веревки, и гроб с телом Ялмара Нюмарка исчез под полом потом его кремируют, прах пересыплют в урну и установят в каком-либо подобающем месте. Здесь он будет покоиться, пока это место не понадобится для кого-то еще, могила не будет сровнена с землей, и от него не останется уже ничего, только имя в списке. Его покой будет сторожить тяжелая отвесная кладбищенская стена; в течение четверти столетия или около того, на него будут падать дождь и снег, новые люди будут умирать и толпиться вокруг, как будто собираясь в общий небесный хор, быть может, и я сам присоединюсь к этим рядам, прежде чем могилу Нюмарка сровняют с землей. Нам ничего неведомо о смерти: когда она придет и откуда ее ждать. Автомобиль из-за угла, подушка на полу… И вот она уже здесь, таинственная и могущественная, неотвратимая, как осенний шторм, вечная, как смена времен года.