Нокаут чемпиону. Вторая часть
Шрифт:
После разговора остался тяжёлый осадок – Ленка чувствовала себя подлой обманщицей. «Интересно, а если всё кончится плохо, – подумала вдруг она, – кто-нибудь сообщит об этом Настёне? Или она будет ждать и ждать свою „маму“ до бесконечности?» Да что за мрачные мысли! Сдержав новое желание порыдать и пожалеть себя, девушка попыталась рассердиться. Никто не будет её резать, не уточнив диагноз! Самое плохое, что может случиться – это если доктор откажется от операции.
И вот наступил вечер воскресенья. Ленка заранее решила – дома смотреть
– Ну ты что, все ещё сохнешь по нему? Ничего, сейчас врежут ему за тебя, будет знать!
Но, заметив Ленкину реакцию, тут же поправилась:
– Шучу, я шучу… Он же чемпион! Иди, сейчас начнётся.
Время было уже позднее – бой назначили в самый прайм-тайм. На экране, действительно, появилась заставка, и раздался голос комментатора, приветствующего телезрителей. Вот и пустой пока ринг, вокруг колышется публика. Едва живая, девушка вжалась в кресло. Сейчас она снова увидит Игоря…
***
Утром Мишка залпом осушил чашку кофе, снова по-братски обнял Игоря, пожелал удачи и умчался на срочную встречу с подмосковными поставщиками. Проводив гостя, Мелихов собрал сумку, а потом так и провалялся в своей комнате, глядя в потолок. Он вспоминал прошлый матч – суету вокруг себя, испуганные глаза Ленки, поддержку Марка. И даже не пытался бороться с настроением – оно было на нуле.
Обедать Игорь поплёлся раньше времени. Голода он не чувствовал. Светка только приносила, а через некоторое время молча уносила почти нетронутые блюда.
Во время обеда раздался раздражающий своей резкостью телефонный звонок. Горничная принесла трубку прямо в столовую. Секретарша Гурьковых выясняла, когда прислать машину с охраной. Игорь оборвал разговор: «Сам доберусь. У меня тачка счастливая».
Выезжать надо было не позднее восьми – бой назначен на половину одиннадцатого. Мелихов дотянул до последнего – ему не хотелось ожидания в раздевалке, вопросов журналистов и подбардивающе-фальшивых восклицаний. Наконец, он скомандовал самому себе: «Пора!» и поднялся. Вышел в гостиную, наклонился застегнуть сумку и вдруг услышал скрип тормозов во дворе. Кого это ещё принесло?
Игорь обалдело смотрел, как в гостиную входит человек, которого ему меньше всего хотелось бы видеть. Какого рожна ему… Поглумиться приехал?
– Тебя кто звал? – поднял брови Мелихов. – И почему пустили?
– У меня пропуск от Гурьковых, – спокойно объявил Серый. – Я, Гоша, твоя охрана.
– Я на своей тачке еду. Так что вали, откуда явился.
– На твоей, на твоей и поедем, я такси отпустил. Гурьковы сказали – у тебя примета, на бой только на джипаре ездишь. Что-то, похоже, новенькое…
У Игоря не было сейчас ни времени, ни сил для разборок. Да и желания тоже.
– Гурьковы сказали, ты дома торчишь, – продолжал трепаться Серый. – А вот
– Ладно, пошли, – зло усмехнулся Мелихов. – Довезу тебя до места, охрана! Но баранку не дам. Не нравится – топай пешком.
– Правильно, Гоша. Я не могу рулить и охранять одновременно, – согласился Серый.
Игорь накинул куртку, подхватил сумку, и вышел из дома. Серый степенно шествовал следом.
Джип завелся легко и послушно.
– Привяжись, драгоценный, – заботливым голосом посоветовал Белозерцев, сам и не думая воспользоваться ремнём безопасности.
– Да пошёл ты! – ответил Игорь.
Но рука уже автоматически, по давней западной привычке, пристёгивала ремень.
Они вырулили на шоссе и двинулись в сторону города. Машин оказалось немного, вечером мало кто ехал в Москву. По Минке – километров двадцать пять до МКАД, а там до Развлекательного центра – рукой подать.
– Будем вовремя. Не гони свою «примету», – Белозерцев вальяжно откинулся на спинку сиденья. – Водила ты у нас хреновый. А я за твою безопасность в ответе…
– На кой чёрт ты приперся? – не выдержал Игорь. – Что, больше послать было некого?
– Я ведь твой друг. Это все знают.
– Что же ты их не разуверил?
– А ты чё, Гоша? Всё моих писем боишься? В тачку со мной сел, а сам ссышь?
– Да кто тебя боится, мешок ты с дерьмом? Ты ж только вонять умеешь.
– Ненавижу тебя… – вдруг тихо и очень серьёзно произнёс Серый.
Игорь всем телом повернулся к нему, но Белозерцев закрыл глаза, явно давая понять, что разговаривать не намерен. Мелихов, прибавляя газ, сдавленно процедил:
– Взаимно.
Перед Лесным городком дорога пошла под гору. Джип нагнал растянувшуюся на сколько хватало глаз колонну темно-зелёных армейских грузовиков.
Не снижая скорости, Игорь перестроился в свободную полосу, и, только когда впереди зажегся жёлтый свет и огромная фура с синим тентом, завершая левый поворот, поползла со встречки через перекресток, начал притормаживать. Джип как-то нехотя, будто сопротивляясь, замедлял ход. Мелихов резко вдавил в пол тормозную педаль, но машина отчаянно дёрнулась и, словно освободившись от узды, рванула вперед.
Светофор, перекресток, фура летели навстречу. А за ними навстречу летело тёмное, пустое, злое небо. Острым воспоминанием мелькнуло перед глазами – дорога под Франкфуртом, тупой удар, всё вокруг переворачивается… Но вместо страха теперь – странное, злорадное ликование. Мысль о Насте кольнула и уплыла, не задев. Пусть будет пустота! Ни предательств, ни поражений, ни ликующего Консалеса, ни ненавистного Белозерцева…
Ужас крутым кулаком ударил в солнечное сплетение и вышиб воздух из лёгких. Сейчас, здесь, на этой сраной дороге среди обломков металла, ошмётков шин и осколков стекла не станет огромного, ничего не подозревающего, беспомощного Белозерцева… зачем-то оказавшегося рядом.