Ноктюрн пустоты. Глоток Солнца(изд.1982)
Шрифт:
Шеф полиции согласился с моей версией и объяснил, почему он не надеется на успех этой операции.
Платформа, по сведениям Боби, сравнительно тихоходна, а широта облучаемой полосы узка: двести — триста метров. Простой расчет показывает, что исследовать все пространство в оставшиеся часы она не успеет.
— Мне нужны данные! — сказал я Боби.
Он словно не слышал. Тихонько насвистывал, рассматривая план Чикаго.
— Мне нужны данные, чтоб отсечь известные и бесспорные объекты с ядерной энергией.
— Не так-то просто добыть их, —
— Это в ваших интересах. — Я пожал плечами.
— Поднимемся на крышу, — : предложил шеф. Наверху моросил дождь.
— Подождем, — сказал Боби. — Она где-то рядом… Идет по второму заходу.
Мы подошли к краю площадки. Подняли воротники. Под дождем мокла одежда.
Шум моторов заставил меня поднять камеру, хотя снимать в сумерках было почти бесполезно.
Из серых клубящихся туч внезапно показалась, стремительно надвинулась и проплыла почти над нашими головами здоровенная металлическая рама. Четыре вертолетных винта, вздымая воздушные вихри, оглушая треском, несли ее над крышами. Я успел разглядеть какое-то массивное сооружение, и все — платформа уплыла во мрак.
— Осторожнее, — предупредил Боби, покосившись на мою камеру, — не дразните гусей.
— Какие тут секреты, — огрызнулся я, — когда ее видит каждый прохожий!
И тут раздался голос, он прозвучал совсем рядом: «Отец, ваша коробка по-прежнему пуста, как консервная банка…»
По глухому, вибрирующему звуку я догадался, что включилась карманная рация шефа.
— Конечно, Сэм, они не дураки, — громко сказал Боби. — Следите за движущимися объектами. Понял меня?
«Понял, шеф».
Я сделал вид, что ничего не слышал.
— Это мой сын, — сказал Боби. — Точнее, приемный сын… Он физик… Со светлой головой и… темной кожей.
Я взглянул на него с удивлением: шеф неизменно раскрывался для меня с самой неожиданной стороны.
— Я никому не рассказывал, Бари, про этот давний случай, — Боби усмехнулся воспоминаниям. По лицу его текли струи дождя. — Однажды, когда у меня в семье случилось несчастье и я переживал трудные дни, в парке ко мне подошел мальчишка и потребовал десять долларов. Плата, как говорится, обычная за прогулку в одиночестве, и я решил было обойтись профессионально с вымогателем… Но в глазах этого негритенка, в его голосе, позе, во всем сквозило такое отчаяние, что я протянул деньги…
Шеф полиции пришел в парк на второй день и на третий. Сумма выкупа все возрастала. Мальчишка, вооруженный старым кольтом, однако, не замечал, как он постепенно втягивается в разговор с человеком, который не только его не боится, но и как будто сам ищет встречи. Когда в очередной раз Сэм не явился, Боби разыскал его и выручил из беды.
— Я сделал тогда удивительный вывод, Джон, — продолжал Боби. — С самым отчаявшимся человеком, даже с бездомной дикой кошкой, надо поговорить по-человечески. И они остановятся, прислушаются, поймут… Вы можете смеяться над стариком, но это — истинная правда. Я не смеялся. Я видел перед собой человека убежденного
— Буду рад познакомиться с Сэмом, когда он освободится, — сказал я ему.
— Спасибо. Сейчас он с ребятами чересчур занят. Вы видели, они бредут на ощупь, а противник значительно хитрее их.
— Здесь нужна другая точка зрения, — заметил я. — Вся картина целиком.
Боби пристально посмотрел на меня.
— Вы правы. Я постараюсь достать сведения… Только прошу вас: на тех же условиях. Я не могу подвести Сэма…
Промокшие до нитки, спустились мы переодеться.
Буквально через полчаса пневмопочта доставила пакет от Боби. В нем был листок с колонками цифр.
Я набрал на приставке к телевизору номер банка информации, потом кодовый номер Аллена, заложил в печатное устройство листок. Информация с летающей платформы ушла в космос. Бумагу я порвал.
Поднялся на девяносто пятый этаж в ресторан. За столиком Боби спиной ко мне сидела женщина. Она выглядела достойной парой элегантному шефу полиции. Я ускорил шаг, догадываясь, что такое необычное для глаза платье может носить одна в мире женщина.
Боби что-то сказал. Его спутница обернулась, медленно встала, обвила мою шею горячими руками.
— Мария… — я задохнулся от неожиданности. — Как ты здесь?
— Я с тобой, милый…
Боби нагнулся над столом, прикуривая сигарету.
Глава семнадцатая
Мы проговорили всю ночь.
Мария рассказывала о странствиях, я — о своих злоключениях. В наши сбивчивые речи то и дело вклинивалось прошлое, от которого теплее становился мир.
— А помнишь, как мы с тобой познакомились, как танцевали и сразу решили пожениться? — Мария тихонько рассмеялась, погладила меня по голове, словно маленького.
— Ты была пестрая осень. Как давно все это было…
— Я до сих пор люблю то платье, — она вздохнула, улыбнулась воспоминаниям. — А за тобой ходил все время твой Вилли. Я ужасно злилась…
— Да, тебе привет от Аллена…
— Как он? Не заскучал?.. Не могу представить, как можно жить в таком одиночестве, жить без моря, леса, путешествий, ресторанов…
— Ему сейчас не до ресторанов…
Я рассказал Марии свой последний разговор с другом. В углу на тумбочке едва слышно похрипывал пустотой космоса включенный радиоящик. От жены я не скрыл, что жду важные сведения.
Она обняла меня, уткнулась головой в грудь.
— Знаешь, — шепнула она, — я всегда боялась твоих репортажей. Они страшные, будто их делал сверхчеловек… А ты — настоящий…
— Значит, репортер тоже человек. Сейчас быть человеком не модно, — отшутился я. — Признаюсь тебе, что когда-то я относился к твоей работе, как к увлечению обычными тряпками, а потом понял, что ты творишь прекрасное! Прости, что не сказал тебе это раньше…