Ноль часов по московскому времени. Новелла I
Шрифт:
Спешу поблагодарить, прощаемся.
Успели на две минуты заскочить выпить в кафе у входа горячего чая. В машине, связавшись с Михалычем, получили лаконичный приказ возвращаться быстрей на Петровку. От тепла, водки и чаю нервы расслабились, замедлились мысли, и до конторы доехали почти что без разговоров.
Сразу на оперативное совещание к Мокову.
Там уже и Михалыч, лица у обоих угрюмые.
— Что ж ты, Дмитрий, прямо по пословице — «Хорошая мысля приходит опосля»! — не успели войти начал
— Про девицу справки навели, товарищ полковник?
И Леша вставился:
— Мать мальчика про нее уже знает?
— Паспортные данные есть, но вряд ли настоящие. Мать взяла ее по газетному объявлению. Девица сообщила о предыдущем месте работы. Причем хитро сделали — на той же газетной полосе объявление некой торговой фирмы, у генерального директора она, дескать, няней работала, а сейчас жена с ребенком в Америку уезжают. Мамаша звонит по указанному телефону, ее, якобы, соединяют с генеральным, тот отлично характеризует… В общем — липа всё, не зарегистрирована такая фирма, телефон съемной квартиры, там съемщики уже поменялись, — полковник махнул рукой и безрадостно замолчал.
— А «кавказ»?
— Уехали из ресторана полчаса назад, — ответил Михалыч. — Никто к ним за всё время не подходил, но точно кого-то ждали, на двери посматривали. К концу начали нервничать.
Я смотрю на стенные часы: с момента ухода от нас девицы прошел один час пятьдесят пять минут — время уже тревожное.
Мой взгляд заметили остальные.
Повисла неприятная тишина.
Сейчас движение стрелок идет против нас.
Правильнее — против ребенка.
— В любой момент зам. может вызвать, — продолжить полковник не успел — заработал служебный аппарат, и по ответу стало ясно, что оно как раз и случилось.
Надо сказать, что хамский стиль «с высоких этажей — вниз», имевшийся и при социализме, с приходом демократии заметно вырос. Не потому, конечно, что в людях прибавилось хамства, а потому что исчез партийный контроль. Коммунистическая партия всегда стояла над всяким начальством, партийные комитеты существовали в каждой организации, и руководители разных уровней знали про этот хлыст, хотя он применялся совсем не часто. А теперь люди, получив свободу, решили почему-то, что она прежде всего свобода силы над слабым. В организациях, где носили погоны, такая новизна особенно нравилась. Так что зависти к Мокову мы сейчас не испытывали.
Спускаемся к себе в Отдел, Михалыч рассказывает кое-что из дополнительной информации про «кавказ». Что они бывшие крупные советские работники, мы уже знаем, но выяснилось еще, за ними коньячный бизнес — реализуют поставки этого добра из солнечной своей республики.
Леше приходит шальная мысль:
— А что если подельники девку кокнули, и поэтому с деньгами она на «кавказ» не вышла? Тогда получается, что мальчик точно у «кавказа» где-то припрятан.
Начальнику нашему не понравилось:
— Алексей,
Он говорит что-то еще, но у меня выскакивает — «брат».
Брат ведь говорил мельком о каком-то нехитром деле сына депутата из той самой республики. Парень накурился или наглотался чего-то и долбанул на светофоре две сразу машины с травмами у людей, брату удалось все «уладить» в досудебном порядке. Папа-депутат очень благодарен был. А помещение, арендуемое отцовской фирмой, тут рядом на кольце у Сухаревской.
— Сергей Михайлович, разрешите мне к брату в офис смотаться, возможно, еще какую-то информацию по «кавказу» получим. Шесть-семь минут на машине.
Шеф знает, кто моя родня.
И делать нам пока совсем нечего.
— Давай, спускайся. Сейчас дам на машину команду.
Москва всегда мчится по Садовому кольцу так, словно это критические в жизни минуты, а сержант к тому же врубает сирену.
После такой езды даже слегка пошатывает.
В офисе, слава богу, нет никого клиентов, хорошенькая девушка-секретарша — интересно, брат с ней уже «крутит»? — улыбается мне и сообщает ему по селектору.
Тот сразу почти вываливается из кабинета.
— Димка, здравствуй, вечером к вам собирался!
Он здоровее меня, всегда любил меня тискать, и многие привычки сохранил до сих пор.
— Ты пил, негодный?
— На холоде пришлось долго работать.
— И конечно, не ел! Мы на двадцать минут по соседству, — это уже секретарше.
Я получаю легкое ускорение в спину.
Тут через двадцать метров неплохой ресторанчик.
И мы уже в нем.
Швейцар с полупоклоном приветствует брата и не удерживает враждебного взгляда на мою капитанскую форму.
У многих для этого есть причины.
Местные ментовские отделения еще со второй половины 70-х стали лидерами «социалистического образа жизни» — в смысле его окончательного загнивания. И они же стали превращаться во вторую криминальную систему страны, а по мнению многих — в еще более опасную, чем первая. Центральный аппарат вначале 90-х шел по тому же пути, но пока еще со значительным отставанием, однако на всех людей в форме уже с неприязнью косили, и сейчас, от посетителей — я тоже улавливал.
Брат, всегда лучше меня знавший, что я хочу есть, быстро сделал заказ.
— Пива выпьем?.. Или крепче хочешь?
— Пива нормально. И давай я сразу начну рассказывать, а то меня в конторе могут хватиться.
— Валяй.
Я контурно изложил про похищение, про девицу и непонятное участие в этом деле кавказских людей.
— Вот по ним хотелось бы получить от тебя помощь.
— Этой публики в Москве как в лесу поганок. Фамилия?
Я назвал.
Брат, подавшись вперед, на несколько секунд замер…