Ноль часов по московскому времени. Новелла I
Шрифт:
— Локальность. Значение того или иного частного в общей массе событий. Только умея оценивать общее, можно правильно оценивать единичное и понять какое оно — хорошее, вредное?.
— Всего-то? Да это на уровне простого здравого смысла.
— Вся математика на уровне здравого смысла, но не всегда простого. И эта теория в развернутом виде занимает около ста страниц текста. Теперь давай ее применим к социуму, правильнее — к европейской цивилизации. Что мы вообще имеем в виду под цивилизацией, ведь не материально-технические накопления?
— Нет, безусловно, — в этой теме я чувствовал себя очень уверенно. — Само слово происходит от латинского — гражданский, подразумевает определенную историческую
— Что и требовалось. Сознание здесь, следовательно, слово центральное, а его содержанием является система ценностей, так?
— Верно.
— О’кей. Тогда ответь, что значит интегрировать в цивилизацию какое-то иное сообщество?.. Нет, сам отвечу: подчинить его имеющейся системе ценностей, с отчетливым у неофитов пониманием, насколько то или иное более или менее важно.
— Ты хочешь сказать — у них должна быть та же мера вещам?
— Почти. В теории интегрирования это называется «подчиненная» мера.
— То есть?
— То есть она должна давать оценку всему, чему оценку дает мера главная, и не просто давать: там, где у нас А больше Б, у них обязано выполняться такое же соотношение. Ну и, соответственно, положительное должно быть положительным, отрицательное — отрицательным. Хотя сами величины могут быть и другими.
— А… ну и в чем здесь для «пришлых» препятствие?
— Препятствие не для них, а для нас. И в том, дорогой, что даже цыганский табор имеет свой собственный интеграл, свою меру вещам и представление о значимом и незначимом.
Вслед за мелькнувшей пушкинской строчкой «Цыгане шумною толпою…» я вдруг на секунду увидел эту подвижную пеструю массу, и мысли о схожих мерах не было места на этом фоне… И разумеется, так обстоит не только с цыганами.
Однако мой друг не поставил еще последнюю точку.
— Включить эту публику в нашу цивилизацию не только не выйдет, но обернется, в конце концов, гибельным результатом. Простое прочнее сложного, их примитивные интегралы, количественно нарастая, непременно разрушат наш. Ты ведь знаешь, что раковая клетка отличается именно своей выносливостью, плодовитостью и простотой.
Страшноватое и слишком похожее на правду сравнение, отчего еще более страшноватое.
— Выходит, в обозримом будущем проблему с ними вообще не решить?
— Да ни в каком будущем. Зато государства некоторые, и в первую очередь наша Россия, развалиться могут в будущем вполне обозримом. И исторические примеры на эту тему ты знаешь лучше меня.
Действительно, по этой части знаний у меня вполне хватало, и вот почему.
У каждого своя натура, моя имеет свойство терять интерес к тому, что хорошо понято и изученного. Вот после восьми лет службы в уголовном розыске я, неожиданно для себя, потерял всякий к ней интерес. Понял не умом, а внутренними ощущениями — больше этого не хочу. Потому что уже почти всё знаю. Но это про современное, про в нем плохое, и как его раскрывать. А про хорошее знаю совсем чуть-чуть, откуда вообще берется хорошее и плохое, из чего исторически складывался и как меняется человек, что он, усвоив из пройденного, сделает завтра, и, конечно, чего нам русским от себя самих ждать.
Образование к началу 2000-х вернуло практику XIX века, когда в университет позволялось записываться вольным слушателем, то есть ходить на лекции, подбирая самому себе нужные курсы. Дипломы таким не выдавались, но и экзамены сдавать не требовалось. Понятно, что основа такого вольного пребывания была платной, но с деньгами в нашей семье, скромно скажем, проблем
Отвалекся, и теперь возвращаюсь.
Ничего такого умного и культурного я еще не знал в том 92-м году.
Мы с Алексеем сидели и перебирали все дополнительные розыскные мероприятия.
Установили, в том числе, номера двух автомобилей тех дагестанцев и дали команду местному отделению фиксировать время выезда этих номеров на шоссе — там путь к Москве только один, на выезде у них стационарный пост.
А потом часа полтора помечали купюры, которые мы до завтрашнего приезда на кладбище забрали к себе. Дензнаки от этого не портятся — маленькая синяя полоска при подсветке заметна, коротенькая совсем. Конечно, мелкие обменники заставить проверять на эту полоску нельзя, а банки в случае обмена или помещения на вклад крупных долларовых сумм, мы таким указанием охватим. Шансов на будущий какой-то успех тут мало, но надо делать — что можно сделать.
Леша, поругиваясь, рассказал об обстановке в коттедже у бывших советско-дагестанских служащих.
Еще поговорили о чем-то.
Потом Алексей вспомнил:
— Да, знаешь, где у этой пары сожительство началось?
— Блондинки и богатого мужика?
— Ага, в Германии. Мужик этот генеральский чин имеет, среди главных там командиров. А она работала в нашей школе, учительницей русского языка и литературы.
— Бли-ин, вот откуда у него бабки немерянные!
— Ну! Я сразу хотел рассказать, да чего-то забыл.
— А как узнал?
— От нее. Спросил — муж этот, наверно, успешный предприниматель?
— Нет, говорит, он крупный военный… и коротко всю историю.
Германия… Западная группа войск (ЗГВ) — о воровстве там ходили легенды.
Наши войска, с послевоенного времени, стояли в социалистических странах Восточной Европы, с особенно большой концентрацией в Германии и Чехословакии.
Как раз в то самое время, когда мы с Лёхой метили долларовые купюры, Главный государственный инспектор Ю.Ю. Болдырев готовил свой доклад Президенту Ельцину о конкретных крупномасштабных криминальных — попросту воровских — действиях поименно указанных в докладе высоких чинов ЗГВ. Последствия оказались скоро крайне незначительными: несколько вполне почетных отставок и один условный срок. Судили немногих средних чинов — тоже без жестких по ним приговоров. А самого Ю.Ю. Болдырева через три с половиной месяца сняли с работы под предлогом ликвидации его должности. Позже он был назначен зам. председателя Счетной палаты и снова был снят, но уже при Путине. Очень редкий для России тип личности этот Болдырев — понимал, что ничего хорошего его бескомпромиссное поведение не сулит, что просто могли убить, — понимал, но не способен был вести себя по-другому. Однако в 2000-х на разных выборах народ за него почти не голосовал — не нужны ему такие. А какие нужны? Или тут что-то вроде природной нелюбви к честности?.. Темы этой — тяжелой и страшной — придется еще касаться.