Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Восленский Михаил

В московской телефонной книге названы филиалы № 1 и № 2 магазина «Березка» № 4 (ул. 1812 года, д. 12/5а, и Ростовская набережная), и помечено: «Население не обслуживается». А кто же тогда? Привилегированные.

Вы — привилегированный и пришли в такой спецмагазин. Вахтер у входа смотрит на вас оценивающим взглядом: относитесь вы к «контингенту» или просто обнаглевший советский гражданин, которого надо одернуть, чтобы не садился не в свои сани? Если вы хорошо одеты, у вас солидный вид, заграничные вещи и вы на него не обращаете внимания, он вас пропустит. В противном случае он спросит, куда вы идете, и предложит выйти вон. И вы беззвучно выйдете, потому что знаете: иначе будут неприятности. Вам, советскому гражданину, указали ваше место.

Да разве так только в торговой спецсети? Вы — обычный советский трудящийся, живете на периферии или даже под Москвой. Попробуйте-ка получить московскую

прописку, иными словами — разрешение жить в Москве. Не дадут вам такого разрешения, и в столицу вы попадете в лучшем случае в жалкой роли «лимитчика». Не напоминает вам это южноафриканский запрет для черных селиться в Иоганнесбурге? А ведь так не только в Москве, но и в Ленинграде, и в столицах союзных республик.

Может быть, все это только потому, что города переполнены? Выйдем за черту города, в дачную местность; уж здесь-то простор. После долгих мытарств вы получили тут дачный участок — целых 0,12 га. Поставили дачу, оказалось — тесновато. Вы накопили денег и возвели второй этаж. От вас тотчас же потребуют его снести; не выполните — снесут без разговоров, да вы же еще окажетесь виновным. Кому мешает ваш этаж? Никому. Просто вам «не положено». А недалеко от вас стоит двухэтажная дача, и участок — с прудом и беседками — размером в целый гектар. Ее хозяину положено: он — генерал, номенклатурный чин.

Если же вы попробуете попросить себе хоть самый крошечный участок в районе, где находятся дачи более высоких номенклатурщиков, вам не только не позволят, но органы КГБ будут проверять: уж не шпион ли вы, не диверсант ли? И хоть ничего не найдут, подозрение останется и будет причинять вам неприятности еще много лет.

Магазины, столовые, дачи, учебные заведения, прописка, телефоны, больницы, даже кладбища — одним положено, другим не положено. Да, разница определяется не цветом кожи, но все-таки есть «белые» — номенклатура и «черные» — все остальное население. Это социальный апартеид, он ничем не лучше расового.

Всюду, где что-то только для «белых», тренированные охранники рявкают на обычного человека: «Гражданин, пройдите!» И, понурившись, «человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей».

12. По спецстране номенклатурии

До революции либеральные русские интеллигенты с горьким сарказмом переводили с французского слова: «Bien-etre general en Russie» («всеобщее благоденствие в России») буквально: «хорошо быть генералом в России». С тех пор прогремела очищающая гроза Октябрьской революции, и быть генералом в России стало еще лучше.

Да чувствует ли вообще этот генерал, завсектором или иной высокопоставленный член класса номенклатуры, что он живет в России? Не где-нибудь, а именно в кругу номенклатурщиков довелось мне услышать любопытную мысль: пропасть между ними и обычным советским населением такова, что начиная с определенного уровня номенклатурные чины живут как бы вовсе не в СССР, а в некоей спецстране.

Рядовые советские граждане отгорожены от этой спец-страны так же тщательно, как и от любой другой заграницы. И в стране этой, которую можно условно назвать Номенклатурия, все свое, специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными строительно-монтажными управлениями; специальные дачи и пансионаты; специальные санатории, больницы и поликлиники; спец-продукты, продаваемые в спецмагазинах; спецстоловые, спецбуфеты и спецпарикмахерские; спецавтобазы, бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации; специальная телефонная сеть; специальные детские учреждения, спецшколы и интернаты; специальные высшие учебные заведения и аспирантура; специальные клубы, где показывают особые кинофильмы; специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах и даже специальное кладбище.

Номенклатурное семейство в СССР может пройти весь жизненный путь — от родильного дома до могилы: работать, жить, отдыхать, питаться, покупать, путешествовать, развлекаться, учиться и лечиться, не соприкасаясь с советским народом, на службе которого якобы находится номенклатура. Отгороженность класса номенклатуры от массы советских граждан такая же, как отгороженность находящихся в Советском Союзе иностранцев: разница лишь в том, что иностранцев не допускают, а номенклатура сама не хочет общаться с советским населением.

Спецстрану Номенклатурию можно живописать в деталях, но такое описание вышло бы из рамок главы. Поэтому просто проедемся, как туристы в автобусе, по этому своеобразному политико-географическому порождению реального социализма.

Дата открытия Америки, как известно, спорна: то ли открыл ее Колумб в 1492 году, то ли викинги на 500 лет раньше, а может быть, даже древние финикийцы. Гораздо

яснее обстоит дело с открытием Номенклатурии. Открыл эту спецстрану Ленин, а в качестве даты открытия можно назвать 25 октября 1918 года. Именно в этот день Ленин вместе с Крупской и своей сестрой Марией впервые явился в подготовленное для него загородное поместье Горки. Усадьба была отобрана у богатого помещика Рейнбота и сделалась первой в истории номенклатуры государственной дачей. У входа в барский дом Ленина торжественно с цветами встретила уже находившаяся там чекистская охрана. А затем счастливые первооткрыватели Номенклатурии пошли по особняку, где им, как пишет советский журналист, «все было утомляюще непривычно — изысканная мебель, ковры, люстры, на каждом шагу венецианские зеркала в золоченых рамах». [296] Однако Ленин приказал ничего в особняке не менять и поселился во всем этом, видимо, не так уж утомлявшем его великолепии. Дом он скромно именовал «наша дача» — неудобно же было сказать «наше поместье» или «наш загородный дворец». Так словцо «дача» и закрепилось за воздвигнутыми с тех пор многочисленными палаццо номенклатуры.

296

«Известия», 22 января 1978 г.

С Ленина повелось и то, что госдача у руководителя номенклатуры не одна. Из «Известий» мы узнаем, что в марте 1922 года Ленин жил не в Горках, а в усадьбе Корзинкино, находившейся тогда за городом, а сейчас — на территории Хорошевского района Москвы.

«Приезд Владимира Ильича держали в секрете», — сообщает газета. От чего скрывался глава Советского правительства в расцвет нэпа? Оказывается, «чекисты считали», что Ленину «жить в Горках в то время было опасно, они напали на белогвардейские следы…».

И тут дача была неплохая. «…Старую усадьбу Корзинкино пересекает аллея столетних лип… Бревенчатый старый барский дом с балконами на втором этаже, богатой затейливой резьбой по карнизам и наличникам окон… Повсюду башенки, навесы, крылечки… Внутри большой темный зал вышиной в два этажа. Во втором этаже в этот зал выходила открытая галерея, из которой шли двери в комнаты» [297] ».

В 1919 году в письмах к жене Ильич, как мы видели, еще называл свежеконфискованную дачу «нашей» в кавычках. Но уже осенью следующего года — все еще во время гражданской войны — рождавшаяся номенклатура в такой мере вошла во вкус привилегий, что в сентябре 1920 года пришлось образовать так называемую «кремлевскую контрольную комиссию». Ее задачей было изучить вопрос о «кремлевских привилегиях» (так и было сформулировано) и в той мере, в какой будет возможно, ввести их в рамки, якобы понятные любому партийцу. Опубликовано это сообщение было в «Известиях ЦК РКП (б)» 20 декабря 1920 года [298] — в денек, вклинившийся между днями рождения Сталина и Брежнева. Ликвидированы же были, разумеется, не привилегии, а, во-первых, сама комиссия и, во-вторых, поместивший это сообщение орган.

297

«Известия», 22 апреля 1982 г.

298

См. Известия ЦК РКП (б), 20.12.1920, № 26, с. 2.

XI съезд партии (1922 г.) выдвинул уже более скромную задачу: «Положить конец большой разнице в оплате различных групп коммунистов». [299]

Разосланный в октябре 1923 года циркуляр ЦК и ЦКК РКП (б) был еще скромнее: он лишь протестовал против «использования государственных средств на оборудование квартир» начальства, на обстановку его «кабинетов в учреждениях так же, как и в частных жилищах» и против только «непредусмотренного сметами расходования государственных средств на оборудование дач для отдельных работников». Циркуляр провозглашал, что «необходимый Уровень жизни ответственных работников должен обеспечиваться более высокой заработной платой». [300]

299

Цит. по Р. Медведев. К суду истории. Нью-Йорк, 1974, с. 1085. (Курсив мой.—М. В.)

300

Там же.