Номер 11
Шрифт:
Вчера я не успела рассмотреть его детально. Сейчас я видела несколько татуировок на его руках. Я не могла прочитать обозначение этих надписей, возможно, это была латынь. Я продолжала сидеть неподвижно, будто загипнотизированная. Он смотрел в мои глаза, на этот раз его взгляд был похож на взгляд хищника, который смотрел на свою жертву подобно льву, который охотится на свою очередную жертву.
Меня ещё больше бросило в дрожь, и я, как мне показалось, громко сглотнула слюну. Черноглазый наклонился ближе и на ухо сказал более мягким тоном, которого от него я ещё не слышала:
— Мне нравится, как твоё тело
— Зачем? Я хочу знать, что Вам от меня надо. Вы мне так и не ответили, — крикнула я и резко вскочила из-за стола.
В ответ он схватил мою руку и притянул близко к себе, так, что я могла почувствовать его парфюм и мятное дыхание вперемешку с кофе.
— Здесь вопросы задаю я, — резко и грубо сказал он, сильно сжимая мою руку. Я невольно издала стон от боли, и в его глазах моментально загорелся огонь.
— Тебе тут понравится, я обещаю. — Он немного ослабил хватку и как ни в чем не бывало продолжал беседу: — Я буду на улице. У меня есть один важный разговор, а ты посиди и позавтракай. — Он отпустил мою руку и вышел через дверь, ведущую на улицу.
Меня начало просто трясти от злости, кто он такой, чтобы так обращаться со мной?! Похищать, угрожать и командовать. Я человек, а не вещь.
— Черта с два! — крикнула я ему в спину. — Я тут не останусь! Я убегу. — И, взяв со стола первое, что попалось, а именно кружку, кинула ее в дверь, которую он захлопнул. Кружка с грохотом разлетелась на мелкие куски.
Буквально через пару минут, пока я пыталась прийти в себя от своей злости, в гостиную забежала Лейла с округлёнными глазами, уставившись на меня.
— Ты кричала на господина Эмира? — спросила она тихо, словно не могла поверить в то, что кто-то посмел повысить голос на ее хозяина.
— Да пошёл он к черту! Кто он такой, чтобы держать меня силой?
— Не говори так, он может услышать, — поднеся указательный палец ко рту, выпалила она, будто боялась, что нас услышат все и немедленно передадут ее господину.
— Нет уж. Я сваливаю отсюда, — и ринулась к двери.
— Да ты сошла с ума, девочка, — кричала мне вдогонку Лейла.
На удивление входная дверь была не заперта. Я было подумала, что как только этот дьявол вышел, ее заперли на тысячу замков. Но нет, мне повезло, и я рванула на улицу.
Я бежала сама не знаю куда. Туда, где выход, наверное, или, как говорят, куда глаза глядят. Пока я бежала как ненормальная, заметила, что в летней беседке сидел мой мучитель и какой-то человек. Черноглазый спокойно наблюдал за тем, как я удираю.
В голове мелькнуло, что он не пытается меня остановить. Это хорошо. Значит, я показалась ему сумасшедшей и он решил меня отпустить от греха подальше. Казалось, вот, ещё немного — и я на свободе.
Вместо этого через секунду я услышала свист. Это был свист из беседки, наверняка Эмира. Не успела я оглянуться, как меня подхватил на руки Хьюго и головой вниз потащил обратно в дом.
— Отпусти меня, слышишь, годзилла? Отпусти немедленно, — кричала я, матерясь на русском языке.
Всегда, если мне надо было выругаться, я прибегала к русскому. Его плохие слова — самые красноречивые и самые хлесткие в мире. Когда ты ругаешься по-русски, то делаешь это от души и бьешь прямо в яблочко. Но годзилла не
— Ау-у-у-у, — закричал Хьюго. Скорее всего, от неожиданности, чем от боли, так как его спина была все равно что кусок стали. — Босс, да она кусается! — крикнул он Эмиру.
— Да я и не такое могу, — кричала я, продолжая вырываться из его лап и одновременно колотить Хьюго кулаками.
Вдали послышался уже знакомый мне смех Эмира и ещё один. Видимо, человека, сидящего рядом с ним.
— Что ты смеёшься? — кричала я, пытаясь вырваться на свободу.
Хьюго продолжал тащить меня в дом. Как только он меня опустил в доме, тут же захлопнул дверь и запер её, словно я была бешеная собака, которую закрывают в клетке.
Я колотила в двери, ругаясь матом, и пинала ее ногой.
Эмир
Мы сидели с господином Карлосом Алигьери на улице и обсуждали то, что я поручил ему много лет назад. А именно найти убийцу моих родителей — русского мафиози, информация о котором была тщательно скрыта, и даже ему, лучшему охотнику, было сложно ее раздобыть.
Мне было одиннадцать, когда моих родителей нашли застреленными в постели в нашем доме в Барселоне. Мы часто проводили там время. Мой отец — один из самых влиятельных мафиози Турции, также имел и часть торговли в Испании. Весь чёрный товар проходил через него, однако не один он хотел править там. Русские тоже преследовали эту цель, а как мы знаем, русская мафия достаточно сильна. Мой отец был для них самой большой занозой в их задницах. Спустя время им все же удалось устранить его. Они долго охотились за ним, и цель была поражена. Приятным бонусом для этих ублюдков стала и моя мать, которую безжалостно пристрелили вместе с отцом.
Моего отца звали Кахраман Шахин, он был сильным и властным мафиози, как его громкое и звучное имя.
Оружие, наркотики, клубы Турции и Испании — все было под его контролем. Его боялись и уважали. Он воспитывал меня строго, иногда жестоко, но я понимал, что он просто не хотел, чтобы я когда-либо мог сломиться. Отец готовил себе достойного преемника, и ему это удалось. Сейчас весь товар, оружие, а также весь нелегальный бизнес, такой как казино, клубы, проходят через меня. Теперь Стамбул и Барселона были под моим покровительством.
Я зарекомендовал себя как безжалостный убийца, которого все боялись. Мне пришлось вырасти рано, но мне это нравилось. Я любил власть и управление, это будоражило меня больше, чем все остальное.
Русские знали, что я ищу убийцу своих родителей, и очень хорошо прятали своего хозяина, но рано или поздно его постигнет суровая участь. Я собственными руками придушу этого ублюдка. На похоронах своих родителей я не проронил ни слёзы. Я даже не подал виду, что мне жаль, что их больше нет.
Я был хладнокровен и спокоен. В наших кругах неприемлемо показывать свои слабые стороны. Это жестокий мир. Если ты хочешь быть победителем, ты должен иметь контроль над собой и своими эмоциями. В моем мире нет места слабым, и именно из-за этого я был неуязвим. У меня не было того места, куда меня можно было ударить.