«Номер один»
Шрифт:
Он прибыл в назначенное утро в первом из двух черных «даймлеров». Многие из собравшихся повернулись посмотреть, но только потому, что они вообразили на минутку, что прибыл сам Кельвин Симмс. Когда из машины вышел всего лишь сутулый, важный мужчина в длинном старомодном плаще, интерес был потерян. Единственной отличительной чертой этого человека было то, что, пока он нервно шел по забитому народом холлу, его сопровождали двое деловых мужчин в дешевых костюмах, оттопыривающихся у подмышек.
— Смотрите, старая мальчишеская группа, — пошутил кто-то, когда их направили прямо туда, где
— Привет, — ответила Шайана на приветствие принца, едва взглянув на него. Она не хотела ни с кем говорить. Сегодня ее интересовала она сама, и только она.
Ей нужно было оставаться сосредоточенной, потому что она так сильно хотела этого.
— Какую песню вы приготовили? — спросил принц. — Я пою «Jerusalem», и надеюсь, это никого не оскорбит. Люди часто ошибаются, думая, что это социалистическая песня, но я не согласен. Я совершенно уверен, что, когда Блейк записывал свои ужасные строки, он имел в виду гуманизм. Это песня о любви гражданина к своей родине, и я серьезно считаю, что это важно. Вы согласны?
Шайана, как и многие из собравшихся в Бирмингеме конкурсантов, выбрала в тот день «The Greatest Love Of All», песню о любви к самому себе.
Номер принца, 8900, был написан фломастером на большой белой бирке у него на груди. Номер Шайаны был 16 367. Несмотря на то что в холле присутствовало едва ли пятьсот кандидатов, все числа на бирках состояли по крайней мере из четырех цифр, а в основном из пяти.
— Я не число! — громко пошутил принц, оглядывая толпу дружелюбным взглядом. — Я живой человек.
Ни Шайана, ни остальные сидящие рядом не обратили на него внимания. Все были погружены в себя, прокручивали в голове куплеты и припевы, которые могли навсегда изменить их жизни.
Дальнейшие попытки принца объединиться с будущими подданными провалились, когда уже знакомый голос пронесся по залу.
— Отлично, ребята! Это снова Гэри! — крикнул голос в микрофон. — Скажите: «Привет, Гэри!»
— Привет, Гэри! — без особого воодушевления откликнулась толпа.
— О боже, неужели опять этот дурак, — пробормотал принц. — Вот уж действительно отменный шут.
— Скажите: «Привет, Бэри!» — крикнул второй голос.
— Привет, Бэри! — отозвалась толпа.
— Да ЧТО ЭТО с вами? — крикнул Гэри. — Это было УЖАСНО! Скажите: «Привет, Гэри и Бэри!»
Толпа послушно повторила за ними, на этот раз с чуть большим воодушевлением:
— Привет, Гэри и Бэри!
На самом деле Гэри и Бэри не только принцу надоели до чертиков; они надоели всем. Их работа заключалась в том, чтобы уговаривать собравшихся дать съемочной группе возможность снимать взволнованную толпу, а потом использовать эти кадры в коллаже первых кадров ролика программы.
«Девяносто пять тысяч человек. Трое судей. Двенадцать финалистов. Всего один „Номер один“».
Кто-то должен был заставлять эти толпы орать, а также хлопать и махать руками, и эту должность получили Гэри и Бэри, двое бывших студентов театрального факультета, мечтающих работать комедийными артистами.
— Отлично, народ, послушайте меня! Если вы хотите быть «Номером один», то вам нужно ВЕСТИ СЕБЯ как «Номер один»! Вам нужно жить этим, дышать этим, ДЕЛАТЬ
— Йе-е! — сказали все, кроме принца.
— Не буду я этого делать, — пробормотал он. — Здесь не коммунистическая Россия, черт возьми.
— Посмотрим, как вы скажете «О ЙЕ-Е!».
— О ЙЕ-Е!
Весь день Гэри и Бэри работали с толпой, собирали людей в группы, чтобы выкрикивать название шоу, заставляли их всех вместе ходить по залу, махать руками, прыгать, танцевать твист перед огромными баннерами с логотипом шоу «Номер один». Они заставляли их делать все возможное, чтобы создать впечатление у зрителей, будто вовсе не пятьсот человек болтаются по пустому залу как неприкаянные, а огромная толпа народа отлично развлекается и счастливо проживает каждую минуту пребывания на шоу «Номер один». В тот раз, когда Гэри и Бэри прервали попытки принца подружиться с Шайаной, они пытались научить толпу трудной задаче телодвижениями показать буквы, из которых состоит слово «НОМЕР». Буква «Р» была простой, «О» тоже вполне выполнимой, но изобразить «Н» было трудно, а «Е» и «М» практически невозможно.
— Сложите букву «Е» из пальцев! — приказал Гэри. — Да, вот так, три пальца на одной руке и один на другой.
— А потом мы все покажем указательный палец, что будет означать «один», — добавил Бэри.
— Да, именно так! — крикнул Гэри. — Мы все покажем «НОМЕР», а потом одии-иин! Поехали!
На планерке накануне вечером проходило обсуждение того, как заставить толпу показать указательный палец. В конце концов бригада пришла к выводу, что участники должны будут подпрыгивать и дружно тыкать двумя указательными пальцами в воздух, и, хотя все знали, что это означает не «один», а «вверх», проблема заключалась в том, что показать «один» было сложно, да и вообще вряд ли это хорошо бы смотрелось на экране.
— НОМЕР одии-иин! — подхватила толпа, подпрыгивая и тыча поднятыми пальцами вверх.
— Спасибо, вы молодцы! — крикнул Бэри.
— Очень даже молодцы, — согласился Гэри. — Давайте сделаем это еще разок!
Они сделали это четыре раза, после чего толпа перестала прыгать, размахивать пальцами и все вернулись на свои места в очереди.
Затем две съемочные бригады, снимавшие толпу, приблизились к маленькой отдельной группе людей, в которой находились Шайана и принц. Эмма тоже подошла к ним. В руке у нее был планшет, и выглядела она немного озабоченной. Трент, сидевший на парковке в фургоне видеоинженера, только что крикнул ей, что они опаздывают уже на час.
— Могу я увидеть Квазара? — крикнула Эмма.
Накачанный, уверенный на вид мужчина подскочил со своего места за Шайаной.
— Ну, привет, де-точ-ка! — сказал он, схватившись за промежность и рывком выставив вперед низ живота. — Ты можешь увидеть Квазара в любой момент, принцесса, ты поняла, о чем я?
Квазар говорил с непонятным евро-американским акцентом, бытовавшим где-то между Марокко и районом Саут-Сентрал Лос-Анджелеса.
— Мы бы хотели, чтобы вы сказали несколько слов в камеру.