Нон Лон Дон
Шрифт:
– Бизнес есть бизнес.
– Как только все узнаем, я сразу же уйду. И минуты не задержусь,- проворчала Диба.
– Фу ты, ну I ты,- отозвался Хеми.- Ну куда ты так торопишься, ну останься, погости еще, а то я заплачу.
Диба остановилась, и несколько секунд они испытующе смотрели друг другу в глаза. Потом пошли дальше. – Спокойно, ребята,- говорил Хеми то одному, то другому призраку, провожающему их подозрительными взглядами.- Все в порядке, она со мной. У нас в Фантомбурге не очень-то привыкли видеть на улицах представителей вида сердцебьющихся,- пояснил он Дибе.
Диба
– Вот ты все время говоришь «мы»,- заметила Диба.- Но ведь ты не похож на остальных.
Хеми хмуро посмотрел куда-то в сторону.
– Мне говорили, что ты только наполовину… Я слышу твой голос. Да и вообще…- Диба протянула руку и слегка толкнула его.- Ты же нормальный, как и я, тебя можно пощупать.
Хеми только вздохнул.
– Моя мама когда-то жила в Лондоне,- ответил он.- Она родилась двести лет назад. А умерла – сто шестьдесят пять. А папа вообще никогда не умирал. Он жил в Нонлондоне и однажды решил сходить в Фантомбург, просто так, из любопытства. А мама его там увидела и решила напугать. Достала где-то простыню и принялась летать вокруг него и завывать: «У-у-у, у-У"У» – и все такое. А он совсем не испугался. Они мне потом рассказывали: он, как увидел ее, так сразу и влюбился, с первого взгляда. Ну вот, так все и получилось.
– Но как же это может быть? Если она даже не была… твердой?…
– Некоторые призраки могут стать материальными. Ну, немножко, чуть-чуть. Ну вот, моя мама как раз такая.
Они замолчали.
– Но главное не в этом,- мрачно сказал он.- Все это не понравилось его родным, да и ее друзья подумали, что у нее крыша поехала. И с той и с другой стороны все здорово разозлились.
– Ты у них единственный?
– Сам не знаю,- пожал плечами Хеми.- Может, и есть еще кто-нибудь. Просто никого больше не встречал.
– Так ты живешь здесь со своими родителями?
– Мама переселилась в Танатопию, когда мне было десять лет. Папа говорил, что она пыталась остаться, но когда тебя тащит… Потом и папа куда-то пропал.- Хеми немного оживился.- Некоторым местным не нравилось, что он тут живет, ну, в Фантомбурге. Может, они просто его запугали, он взял и уехал. А может, еще что похуже. А скорее всего, он просто сделал так, чтобы снова быть вместе с мамой.
– Да-а-а…- сочз^вственно протянула Диба. Рассказ Хеми произвел на нее впечатление.- Тебе не позавидуешь.
– Да брось ты,- сказал он с наигранной веселостью.- У меня все нормально. Жить здесь совсем даже неплохо. Здесь у нас, бывает, селятся даже некоторые великие люди. Есть, правда, тут кое-кто из мертвых, которые меня не очень-то любят, потому что я наполовину живой, но таких мало. Зато вот живые меня терпеть не могут по-настоящему, ведь для них я наполовину призрак. В общем, приходится крутиться. Настоящим призракам, например, не нужна пища,
Они остановились перед каким-то зданием, также окруженным призрачным ореолом собственной прошлой жизни. Основой его было простое строение из железобетона, но в полупрозрачном облаке, окутавшем его, можно было узнать прежнее здание в викторианском стиле, потом полуразрушенное строение георгианской эпохи, сквозь которое проступали едва мерцающие очертания амбара, скорее всего средневековой постройки. На двери висела пластиковая табличка: сквозь надпись печатными буквами, из которой можно было узнать, что за дверью находится «Фантомбургский совет», проступала еще одна, сделанная от руки, которая говорила о том же самом.
Хеми толкнул дверь, она распахнулась, а вместе с ней распахнулись и многочисленные двери прежних эпох. Диба ступила через порог, пройдя сразу сквозь несколько исторических пластов времени.
Посмертная бюрократия
Понятно, что Фантомбург с его многослойными призрачными зданиями прежних веков может озадачить кого угодно. Но то, что Диба увидела внутри этого здания, ее просто ошеломило.
Сначала они с Хеми попали в длинный коридор, стены которого мерцали, становясь то плотней, то тоньше и прозрачней, по мере того как появлялись и исчезали призраки прежних стен. Все они были увешаны многочисленными дипломами, сертификатами, картинами, также окруженными мерцающими призраками других дипломов, сертификатов и картин. То же самое можно сказать и про осветительные приборы: их спектральные дубликаты в форме простых, ничем не прикрытых лампочек, старинных люстр и канделябров самого замысловатого вида проступали в воздухе, то исчезая, то появляясь вновь. Диба почувствовала, что у нее кружится голова.
– Меня что-то тошнит, похоже, сейчас вырвет,- проскулила она.
– Ничего страшного, призрачная болезнь,- успокоил ее Хеми.- Сейчас все пройдет.
Они открыли дверь в один из кабинетов. За письменным столом (а также множеством других призрачных письменных столов) с компьютером, пачками бумаги, ручками и, разумеется, их призрачными дубликатами склонил голову над какой-то папкой довольно упитанный призрак в спортивном костюме.
«Чем могу служить?» – прочитала по его губам Диба стандартный вопрос, какой всегда задают в учреждениях подобного рода.
И только потом он соизволил оторваться от бумаг и поднял на них глаза. Увидев, кто перед ним стоит, призрак так и привскочил на своих призрачных ногах (если можно назвать ногами то, чего почти вообще не было видно). А привскочив, принялся, по-видимому, орать, если судить по его беззвучно разевающемуся рту.
Хеми и тут не остался в долгу.
– Хватит орать, мы не глухие! – заорал он в ответ.- Ну да, она живая, а я тот самый «мальчишка», ну и что? Мне плевать, что вы обо мне думаете, ваша работа – предоставлять информацию по первому требованию. Что? Нет, она из Лондона, понятно вам, идиот? – Призрачный чиновник вытаращил глаза.- Нет, это никакой не призракогон, это просто зонтик.