Нопэрапон, или По образу и подобию
Шрифт:
Исчезла, как не бывало.
Опрокинув столик, юноша вскочил. Меч, оставленный близ порога, в одно движение перекочевал туда, где ему и надлежало ждать своего часа – за пояс. Чавкнула под ногой разлитая похлебка, хрустнула ярко-красная клешня; забыв одеться, Мотоеси, как был, без теплой накидки, без шапки, вылетел из дома.
Из дома, который за его спиной рушился сам в себя, становясь тем, чем был на самом деле: грязной кучей мусора.
В дальних кустах визжал от ужаса обезумевший карлик.
– Стой! О-Цую, стой!
Куда там! – лишь кисейный
Мотоеси бросился следом, сам плохо понимая, зачем он это делает. Разум требовал, молил, упрашивал: прочь, прочь отсюда, беги в другую сторону, молодой безумец!.. Но что-то, более сильное, более властное, чем разум, гнало сына Будды Лицедеев вниз, к реке.
Снова луна плясала в небе начищенной медяшкой.
Снова петляла впереди невозможная беглянка.
Снова.
Приземистые ивы качали у лица мертвыми, безлистыми ветвями; сзади, со стороны моря, накатывался йодистый аромат, сливаясь с речным запахом рыбы и тины. Вонзались во мрак небес острые верхушки желтинника, оглушительный крик воронья резал уши, и хрупкий лед ломался от напора, брызгаясь сохранившейся под ним лужей.
Пьеса «Парчовый барабан», преследование злым духом вздорной дамы, рискнувшей сыграть на чужой жизни, как на струнах цитры; реплика: «…плоть немощная водорослями стала, но ныне, в этот час ночной, на берег их выбросили волны, и сюда вернулся я, томимый жаждой мести…»
Снова.
Юноша упал, споткнувшись о невзрачный холмик. Переполненный желудок взбунтовался, не в силах боле терпеть адскую пытку, и все съеденное волной изверглось наружу. Мотоеси захлебывался, кашлял, инстинктивно стараясь выгнуться так, чтобы рвота не попадала на одежду; больше всего на свете ему хотелось умереть.
Но ему захотелось умереть во сто крат сильней, когда он встал, пошатываясь, и увидел.
Перед ним, паскудно испачканная блевотиной, молчала заброшенная могила.
Юноша знал – чья.
И еще он знал: взметнись сейчас к небу синяя сталь его меча, пади вниз и наискосок молнией, вонзись в могилу по самую круглую цубу, отделяющую клинок от рукояти, – трижды, трижды взлети, пади и вонзись!..
Не ходить больше былой О-Цую по земле, не ждать блудодеев на перекрестках.
Ну же!.. Но память извернулась верткой рыбиной, напомнив ослепительно:
…и, страстно желая избавиться от наваждения, выхлестывая из себя весь ужас, накопившийся еще с момента падения на неостывший труп; изгоняя всю чудовищность ночной погони и рыскания по пустому кладбищу за невольной или вольной убийцей мастера Тамуры… Юноша бил и бил, уподобясь сумасшедшему дровосеку, деревянный меч вздымался и опускался, вопль теснился в груди, прорываясь наружу то рычанием дикого зверя, то плачем насмерть перепуганного мальчишки; а с неба смотрела луна, вечная маска театра жизни.
Луна смеялась.
Луна смеялась и сейчас.
Спустившись к
Не чувствуя холода.
Не чувствуя страха.
Ничего не чувствуя.
– Топиться вздумал, парень? – сипло булькнули из-за спины. – Доброе дело… Ты только погодь маленько, я братцев приведу – пущай тоже полюбуются!..
7
Следующего шага юноша не сделал. Только нагнулся, погрузил голову в ледяной, мокрый мрак; чтобы спустя минуту выпрямиться и обернуться.
XI. По образу и подобию. Олег
Видеомагнитофон рыгнул, проглотив кассету, задумчиво пожужжал потрохами и угомонился.
Сожрал, кадавр.
Я защелкал дистанционкой, включая телевизор и переводя Их Голубое Величество на нужный канал. Левая рука машинально убрала с магнитофона футляр от кассеты – последний улегся как раз на решетку вентиляции, – и из футляра выпорхнул серый листок.
Ночной бабочкой он заюлил у моих ног, затрепыхался, ни в какую не желая смирно улечься на паркет.
Поднять?
Поднимаю.
Письмо от блудного Монаха?.. Нет, газетная вырезка, реклама.
Прежде чем начать читать, ловлю два взгляда: любопытно-настороженный – Димыча, спокойно-ожидающий – Ленчика.
Интересно, какой сейчас взгляд у меня самого?
Скорее всего тупо-раздраженный, как у Золушки, когда принц вместо поисков выкинул ее туфельку к чертовой матери и женился на секс-бомбе из порнографического мультфильма по сказкам братьев Гримм.
Читаю.
Вслух.
Сперва – заглавие.
– «Технология взрывного метабоя…»
– Что?! – откликаются два голоса.
– Ничего, парни. Все путем. Технология, понимаешь, взрывного метабоя. Димыч, а что такое «метабой»?!
– Метасистема есть множество, включающее в себя остальные системы как группу подмножеств, – неожиданно для меня «показывает образованность» Ленчик и умолкает.
Димыч только кивает.
Киваю и я.
Значит, метабой – это «все там будем», вернее, уже есть.
Слово-то какое противное… метабой, метабой, козел голубой… поедем с тобой, туда, где прибой…
Дурацкая привычка рифмовать все подряд.
Проклятье сопливого детства.
Читаю дальше, нутром чуя: от комментариев стоит пока воздержаться.
Воздерживаюсь.
Технология взрывного метабоя
Это не просто самая разрушительная система рукопашной защиты, основанной на секретах движений 3000-летней давности. Это не просто знание психологических секретов, используемых в экстремальных ситуациях. Это не просто специальные знания, позволяющие мгновенно превратить невинные предметы в безотказное и смертоносное оружие. ТВМ даже больше, чем все это, вместе взятое. В этом уже убедились все, кто освоил ТВМ. Мы получаем множество писем, в которых почитатели ТВМ рассказывают о тех крутых переменах, которые внесла в их жизнь технология.