Нопилей
Шрифт:
— Тогда попытайтесь вращать «АП Предвидение» с помощью гироскопов, — предложил Зак Фолкна прерывающимся голосом.
— Уже пробовала. Не срабатывает.
— А если верить рабочим параметрам, то должно работать, — прохрипел Фолкна, судорожно проверяя на своем терминале рабочие данные бортового компьютера. — Они работают абсолютно нормально!
— Но я не вижу никакой реакции, — заверила пилот, — хотя знаю, что это невозможно.
По сути, гироскоп представлял собой не что иное, как вращающиеся инерционные массы. Его функцией было поддерживать действия контрольных систем
— Черт побери, компьютер, отключи сигнал тревоги, а то я с ума сойду, — потребовал Селдон.
Бортовой компьютер выполнил команду, и, когда оглушающий вой замолк, паника среди членов экипажа начала пусть медленно, но отступать.
Оба пилота перепроверили одну за другой панели данных. Сомнений не было: «АП Предвидение» падал в свободном полете через космос, гироскопы вращались как безумные, не вызывая никакой реакции. Незнакомый корабль-насекомое размером с транспортный космолет падал на расстоянии всего нескольких длин от носа «АП Предвидение» и приспосабливал свои движения к тем немногим неуклюжим маневрам, которые еще мог совершать экспериментальный корабль. Генераторы непрерывно качали энергию в щиты и инерциальные компенсаторы. Ожидалось, что переходный модуль будет полностью готов к работе лишь через квазуру. Десятки мини-космолетов, сохраняя дистанцию позади «АП Предвидение», продолжали с прежней интенсивностью осыпать его лазерными молниями, не нанося серьезного ущерба энергетическому щиту.
Почти одновременно Зак Фолкна и Сиобан выбрались из своих сидений. Фолкна все еще дрожал. Сиобан встала за спиной у пилотов и подняла взгляд на изрезанный трещинами борт чужого корабля, который сливался с темнотой космоса. Бесчисленные выпуклости, углубления и надстройки делили внешнюю обшивку огромного космолета на различные секторы. Наиболее впечатляющими и вместе с тем устрашающими были, пожалуй, длинные изогнутые щупальца, внутренняя сторона которых светилась приглушенным пурпурным светом.
— Большой, — сухо прокомментировал майор Селдон.
— И со щупальцами, — не менее сухо добавила командир Дитта Борман.
— Что будем делать? — осведомился еще не пришедший в себя Зак Фолкна. Вся эта ситуация подействовала на ученого гораздо сильнее, чем на остальных, но ему совсем не хотелось в этом признаваться.
— Подождем, — сказала Сиобан, — пока на переходном модуле не загорится зеленый сигнал, и еще раз попытаем счастья.
— Они влияют на наши гироскопы. И наверняка смогут манипулировать прыжковым двигателем, — заметила Борман. — Нам нужно пустить в ход наше оружие.
— Оружие? Какое оружие, Дитта? — воскликнул Селдон. — Может быть, астероидные лазеры? Нет уж, спасибо.
Дитта Борман плотно сжала губы, так что они превратились в узкую полоску:
— Точно. Я забыла.
— Майор, может быть, нам стоит сначала с ними поговорить, прежде чем начинать стрельбу, — вмешалась Сиобан. — Ведь до сих пор им не причинили никакого вреда. Серьезного вреда. Открывать огонь, пусть даже из астероидных лазеров, по только что обнаруженному
— Я не думаю, что они смогут манипулировать функциями переходного модуля. Гироскопы не работают просто потому, что мы находимся в сильно поляризованном тракторном луче.
Глава 39
Я ничего не имею против совсем уж старомодных баллад! А что, если бы кто-то соблаговолил оказаться на борту совсем уж старомодного боевого корабля?
Оба теладинца плавали на спине по Воде Желаний, целомудренно сцепившись когтями, просто для того, чтобы течение не унесло их далеко друг от друга. Они смотрели в темное небо полумиттазуры так, как Нопилея уже делала когда-то на Ниф-Нахе. Но легкая вуаль Авроры на Ианама Зура была прекраснее всего, что только можно было увидеть на планете джунглей. В то время как Нопилея прислушивалась к словам Йоландаласа, где-то в голове тоненький голосок шептал: «Хатрак!»— и на все три сердца опускалась тяжесть. Потом она снова начинала прислушиваться к голосу художника, который в неслыханных до сих пор, но очень понятных словах рисовал волнующую картину жизни и творчества на Ианама Зура.
Ни разу за все свои двадцать солнц Йоландалас не покидал планету. Это в какой-то степени потрясло Нопилею, потому что художник оказался единственной известной ей личностью, не ступавшей на борт космического корабля. Для Йоландаласа, однако, это казалось совершенно естественным. Не заметив, что Нопилея его не слушает, он продолжил рассказ:
— …и таким образом, прозрачность души является цветом по ту сторону глаза. Нопилея?
— Тшш?
— Ты меня вообще слышишь?
— Йоландалас, неужели ты никогда не был в космосе?
— Нет. Еще ни разу.
Волны тихо плескались о близкий берег, где-то еле слышно пролетел космолет, а оба теладинца какое-то время молча плыли рядом друг с другом. Казалось, Йоландалас совершенно забыл, о чем только что с таким увлечением рассказывал.
— Это так плохо? — спросил художник, когда тишина стала совсем невыносимой.
Нопилея подыскивала нужные слова.
— Нет. Но это трудно понять. Значит, получается, что у меня преимущество перед тобой, перед всеми теладинцами, раз я видела красоту Вселенной?
— Тогда мое преимущество в том, что я видел всю красоту Ианама Зура? — парировал художник. Слова Нопилей, конечно, задели его, но он понимал, что отчасти она права.
— Я хотела бы основать на Ианама Зура организацию «Нет профиту!», — выпалила Нопилея, почувствовав, что все ответы на последнее замечание друга могут увести в направлении, которое ему явно не понравится.
Йоландалас вдруг разомкнул их лапы и элегантно поднырнул под Нопилею, устремляясь вниз. Он вынырнул на другой стороне, намеренно разбрызгивая воду. В свете звезд и Авроры Нопилея могла видеть, что чешуйчатый плавник художника полностью выпрямился.