Нора под миром
Шрифт:
— Я… я потерялся… — с плачем проговорил ребёнок, а его глаза так и бегали от Фифендры к Лёну и обратно. Наконец, взгляд мальчишки с надеждой остановился на Лёне — очевидно, его внешность показалась ему более надёжной, нежели вид лесной ведьмы.
— Как это — потерялся?! — рассердилась Фифендра, но её каркающий голос не обманул Лёна — за напускной строгостью он отчётливо слышал нотки смеха.
— Тятенька пошёл в лес по дрова… — с рыданием рассказывал пацан. — А мне велел пойти поискать ручей: воды не взяли с собой…
— Ручей, значит, поискать?! — не унималась
В продолжение все речи мальчишка кивал головой и под конец совсем уже горько разрыдался, утирая сопли и слёзы.
— Ну, раз такое дело, придётся взять тебя к себе. — сурово заявила ведьма, не обращая никакого внимания на горе потерявшегося ребёнка. — Не сажать же тебя, в самом деле, в печку, да не есть тебя с косточками!
Перепуганный мальчишка обалдело уставился на страшную старуху и на отчего-то смеющегося парня. До него вдруг дошло, что он попался бабе Яге. А это, наверно, леший — одёжа-то у него какая странная!
А баба Яга присела перед мальчиком, взяла его за руки и притянула к себе.
— Забыл — кто и откуда. — быстро произнесла она и провела рукой перед лицом найдёныша.
А потом достала из кармана бублик, дала ребёнку и велела идти по тропинке, никуда не сворачивая.
— А вдруг снова потеряется? — с опаской проговорил Лён, глядя, как успокоившийся мальчик уходит по тропе, с увлечением обкусывая бублик.
— Некуда ему деваться. — ответила Фифендра. — Все тропинки в моём лесу ведут к дубу, в какую сторону ни иди.
И тут в памяти Лёна словно зажёгся свет. Тот давний день, с которого всё началось — эта сказочная страна Селембрис…
Он погружается в глубокий сон, и снится ему, что попал он в чудесный лес. Оказался на тропинке и пошёл по ней, очарованный необычайной тишиной, множеством запахов, летним теплом. А потом попал к фантастически огромному дубу, но почему-то не удивился, а всё воспринял как должное.
— А как же отец этого мальчика? — опомнился от воспоминаний Лён. — Он же, наверно, сейчас бегает и ищет его.
— Не бегает, не ищет. — усмехнулась волшебница. — Он сам привёл своего сына в лес, чтобы оставить его.
И поведала изумлённому Лёну то, о чём он не догадывался спросить за все годы.
Дело в том, что люди в Селембрис, как и на родной планете Лёна, спешат избавиться от тех, кто кажется им странными. Как правило, это люди со врождёнными способностям к магии. Как только этот факт выявляется, а обычно это происходит ещё в детстве, семья спешит удалить от себя такого ребёнка. Люди вообще стараются поменьше иметь дел с волшебниками. Поэтому Фифендра и заколдовала свой лес так, чтобы ходу в него людям не было — можно только подбросить к нему такого нежеланного ребёнка а дальше тропа выведет к дубу. Фифендра стирает память о прошлом у такого подкидыша, чтобы не искал дороги домой, и принимает его в свою лесную школу. Так в процессе несложного обучения, она выясняет степень одарённости ребёнка. А далее у каждого
— А я? Я буду продолжать обучение? — встревожено спросил Лён. Отчего ему казалось, что всё так безматежно?
— А разве ты не продолжаешь обучение? — ответила волшебница. — Каждое твоё приключение открывает в тебе новые грани твоего дарования.
В сумраке необычайного и странного леса возникла фигура человека. Женщина. Некоторое время она вглядывалась, не понимая, что с ней произошло. Потом увидела тропинку и пошла по ней. Лес был красив. Деревья высоки, травы запашисты. Низкие облака скрывали солнце.
Тропинка выбежала на поляну. А далее виднелись огоньки деревни. Она уютно утопала меж холмами. Вечерний свет делал её сказочно красивой. Слабый ветер донёс далёкое мычание, поплыл волною колокольный звон.
Женщина неспешно пошла по узенькой тропе, минуя стаи заснувших ёлочек, россыпи маслят, весёлых мухоморов. Дорожка повела её к деревне, проводила через нарядный мостик с перильцами. Гостья вошла в деревню и вдохнула запахи жилья.
Её встречали у дороги. Тёмная фигура отделилась от заросшей просвирником ограды и качнулась навстречу. Она его узнала.
— Серёжа, где я?
— Мы дома, Марианна. — ответил он. — Ты пришла домой.
Больше ничего не говоря, они направились к одной из изб. Там весело светили в широких наличниках окошки. Слабый запах прогоревших дров и сладкий запах теста. Густой молочный дух. Звяканье ведра в колодце.
Дверь открылась, выпустив наружу сноп золотого света. Закачал головками шиповник, томно вздохнули вишни, качнула кроною рябина. Под лавкой у забора сладко спал лохматый пёс.
Это Сумерки. Здесь не будет солнца — только тёплый сумеречный свет.
ГЛАВА 37. Сила искусства
Фильм вызвал целую волну суждений. Одни ругали Кондакова. Говорили, что явный фрейдистский уклон при убогом сюжете и минимуме действующих лиц вызывает ощущение клаустрофобии и эмоциональный спазм. Другие восхищались и говорили о прорыве в жанре, хвалили за тот же фрейдистский уклон, за саркастическое пропесочивание отечественной убогой действительности, за изысканную сюрреалистичность. И, надо сказать прямо, хвалящих голосов было гораздо больше.
В целом мнения сходились: фильм явно удался. За себя говорил тот факт, что мелкие кинофирмы-однодневки торопливо бросились выпекать сюжеты про деревенские страшилки.
Особенно хорош был сюжет в передаче у Бекантриссы Пополунько. Эффектная шоу-дива, усыпанная блёстками, к которой стремился попасть весь артистический и политический бомонд, с наслаждением расспрашивала режиссёра Кондакова и главного оператора, Бориса Немучкина, о таинственных, ужасных, трагических и сверхъестественных событиях, сопровождавших съёмки скандальной ленты.