Нора под миром
Шрифт:
Не получив ответа, ведьма вышла и направилась на выход.
— Чего ей надо? — шёпотом спросила Катька.
Старуха тут же замерла и стала оглядываться. Потом пошла вдоль по кори-дору, ощупывая и осматривая стены, потолок и даже пол. Четверо замерших лю-дей наблюдали за её перемещениями через открытую дверь. Она их не видела! Хотя на полу явно выделялся четырёхугольник света, падающего из освещённой солнцем веранды!
Баба Яга подошла к самому торцу и встала у порога. Начала ощупывать рука-ми воздух. Катька еле слышно пискнула. У Евдокии расширились зрачки.
— Выходите. Я знаю, что вы там. — негромко произнесла она.
Катька
Ведьма отступила. Исподлобья мрачными глазами смотрела в проём и не ви-дела их.
— Где вы все? — спросила она. Лицо Евдокии исказилось. Она вытянула перед собою руки и глухо что-то забормотала.
Внезапно позади неё открылась дверь и в светлом прямоугольнике возник Лёнька.
— Наташа, Катька! — позвал он в темноту. — Что там за коробки на крыльце?
И тут увидел ведьму.
Они смотрели друг на друга и ничего не говорили.
— Это Лембистор! — крикнула Наташа из дверей веранды.
— Это ты, мальчишка? — спросила ведьма, щурясь на свет.
— Это я. — ответил он и достал иголку.
Серебряное сияние охватило Лёна целиком. В руке горел узорчатый кинжал. Демон не преобразился, он так и оставался старухой, и она растерянно смотрела на высокого тёмно-рыжего подростка. В свете серебряного пламени он казался нереальным.
— Давай поговорим с тобой, Лембистор. — сказал он.
— Не понимаю я, о чём ты. — пробормотала старуха.
— Сейчас поймёшь. — и крикнул: — Преображение!
На мгновение прямая фигура бабки Евдокии вспыхнула, но тут же и погасла. С ней ничего не произошло.
— Это не Лембистор. — отступая, сказал дивоярец. Серебряный свет вокруг не-го утих. — Это просто ведьма.
— А ты не просто мальчик. — сказала та и ушла в дощатую стену коридора так легко, как могут делать лишь волшебники и очень сильные волшебники. Такие, как Фифендра.
ГЛАВА 27. Ведьмин сценарий
В Блошках издавна пошаливали колдуны. Большей частью это были довольно слабые ворожеи или старики с дурным глазом. Баловались наговором, порчей, приворотами. При советской власти всё переменилось. Та не верила в потусто-роннее и запретила колдовство. И что скажешь против оперуполномоченного с наганом? Попрятали все ворожеи свои рукописные руководства по мелким па-костям и стали забывать в округе о дурной славе Блошек.
Но одна колдунья всё же оставалась. Была она неуязвима для советской влас-ти. Потому что власть боится неизвестного. А тёмные керженецкие леса и впрямь хранили в себе нечто, чего всегда боятся люди. Росли, сказывали старики, там осо-бенные дерева. Кажется: сухая обломанная раскоряка. А кто ни проходит мимо, обязательно споткнётся. А некоторые из охотников говорили, что видели у дерева глаза. И не дерево это вовсе, а лесная нечисть: леший, озорник, багуля. Были и ка-менные бабы, которым в древности приносили жертвы. Всего и не упомнишь, по-тому что маленький Семёнов был пионером и в колдовство не верил.
Болота вокруг и раньше были дикие. А теперь и подавно подступают почти к домам. Среди болот и жила одна старуха. Говорили, что раз в сто лет родится в Блошках одна сильнющая ведьма. Сначала живёт, как человек, потом всё равно уходит ото всех. Так и не переводятся в здешнем лесу болотные ведьмы — это всё бабка говорила, сам Семёнов в эти предрассудки не
Так вот, лишь только наступает время, старая колдунья умирает, а новая на смену ей. Как революция случилась, у всех голова кругом и пошла: одни съезжают с места, другие поселяются. Много постреляли тогда ещё. Вот про ведьму и забы-ли. Да она и сама не показывалась на глаза. А её и не трогал на болотах ни один уполномоченный. Особенно после того, как утоп один. И леса сельчане боялись. Так, по краю обрубают, а чтобы вглубь — ни-ни! Да и какая древесина из болот-ного-то лесу? Так, блажь одна.
Все уже забыли. Такое дело было: тридцать седьмой год. Семёнов и не знал бы, если бы не спросил однажды у бабки Пелагеи, зачем она каждый вечер прове-ряет лампадку в маленькой избушке на столбике. Вот она и рассказала всё точь в точь, как Леший говорил и даже больше.
Мария эта не пропала никуда. Она родилась ведьмой. Все это знали, да не го-ворили. Думали: может, обойдётся. И мать её всё знала. Они со старшей Пелагеей, бабкой Семёнова были близкие подруги. Вот как Марья убежала в лес, так предсе-датель сдуру и послал за ней погоню. Он своенравный был, не из здешних. Очень уж его обидело, что Марья его сына оттолкнула. Потом как пошли искать тело уполномоченного, Пётр Васин, дед Семёнова, и рассказал, что видел он над телом чёрную волчицу. Он хотел в неё стрельнуть из дробовика, а она ему и говорит (нет, вы только не подумайте, что Семёнов во всё это верит!) чисто человечьим голосом, только с хрипотцой:
— Дядька Петро, это не последний. Будут ещё покойники в колхозе.
Он как вернулся ни жив ни мёртв, так и рассказал всё своей жене, Пелагее. Она в тот же день кинулась к старенькому батюшке. Уж не знай как советская власть его не закопала в землю. И принесла лампадку с вифлеемовским огнём.
Дед тут же смастерил маленькую избушку от непогоды с четырьмя широкими оконцами, чтобы было свет видать. И, раз уж иконку нельзя поставить, поставили лампадку у дороги. А сначала обнесли лампадкой всю деревню. Батюшка им так сказал: коли больше не соблазнится ни один из вас в деревне ведовством или даже наговором, охранит лампадка вас от болотной ведьмы. Только подливайте масла освящённого. Так и было до сего дня. Книги все с наговорами пожгли. Даже гада-нием больше не занимались ни на воде, ни на воске, ни на чём другом. Так и со-хранилось. Блошки деревенька тихая, приезжих тут не бывает. Леса вокруг глухие — кому ходить?
— Вот я и думаю, — сказал Семёнов. — что старуха эта — болотная ведьма.
— Дядя Саня, ты же в колдовство не веришь. — напомнил Лёнька.
— Ну… — неопределённо пожал плечами дядя Саня.
Они сидели, как не столь давно (а кажется, что очень давно) за самоваром на веранде. Зоя из неясных опасений закрыла все окна и от кипящего самовара не-много запотели стёкла. Слабая лампочка под абажуром заливала светлое дерево веранды жёлтым светом, отчего всё казалось так уютно.
Лёнька внёс в дом ту коробку, что нашёл у порога. В ней оказались продукты: макароны, консервы, хлеб, масло, конфеты и многое другое. Кто подбросил им эти подарки? Лёнька задумался, глядя на сосиски в пластиковой оболочке приятного телесного цвета. Это были самые что ни на есть магазинные сосиски. И копчёная колбаса — тоже. Были даже сигареты.
— Зачем тут сигареты? — удивился дядя Саня. — У нас никто не курит. Ты, Лёнька, куришь?
— Да нет, дядя Саня, — сказала Платонова. — это ты тут куришь.