Нордические олимпийцы. Спорт в Третьем рейхе

Васильченко Андрей Вячеславович

Когда Эйвери Брэндедж вернулся в США, то стал всех подряд заверять, что для бойкотирования Берлинских игр не было пи причин, ни поводов. 26 сентября 1934 года его доклад заслушивал Американский олимпийский комитет. Еще не так давно Густав Кирби, настойчиво требовавший отказаться от участия в Олимпиаде 1936 года изменил свою позицию самым кардинальным образом. Оп заявил: «Я полагаю, что Германия будет придерживаться всех своих обещаний. Из сообщения мы узнали, что она более не намерена сворачивать с курса, который был взят». Не менее восторженные слова себе позволял и генерал Шеррил. Он полагал, что именно американские спортсмены заставили национал-социалистов изменить если не отношение, то хотя бы условия жизни евреев. Не было ничего удивительного в том, что после этих слов все восемнадцать членов Американского олимпийского комитета единодушно проголосовали за участие сборной США в Олимпиаде 1936 года. Аналогичное решение было принято и по вопросу об участии в зимних Олимпийских играх, которые в феврале 1936 года должны были стартовать в Гармиш-Партешенрхене. После этого Теодор Левальд сделал «реверанс». В сообщении, адресованном

АОК, он заявлял: «Олимпийские игры нельзя считать в полной мере таковыми, если бы в них не принимали участие американские спортсмены». Но не стоило полагать, что требования организовать бойкот сразу же утихли. В день возвращения в США Эйвери Брэндедж получил письмо от Сэмюеля Уптермейера, возглавлявшего так называемую «Антинацистскую Лигу». В письме говорилось: «Участие в этих играх нарушает экономический бойкот и культурную изоляцию, которые весь цивилизованный мир хочет использовать для борьбы с озверевшим режимом. Ни один обладающий чувством собственного достоинства еврей, в какой бы стране мира он ни проживал, не позволит ссбе прибыть в нацистскую Германию». Деятельность «Антинацистской Лиги» поддерживал Эдмунд Селлер, сенатор от демократов. Он заявил публике, что «Брэндедж оказался в силках, расставленных устроителями состязаний в рейхе, — решение было принято еще до того, как он приплыл в Германию».

Если же оценивать ситуацию 1934 года в целом, то протесты против участия в Олимпиаде и призывы к ее бойкоту были спорадическими. Тем не менее, вопреки тому, что Американский олимпийский комитет принял однозначное решение, из Любительского спортивного союза США все еще раздавались голоса, заявлявшие, что тема не была исчерпана. Между тем Эйвери Брэндедж решил оставить пост главы этой организации, который он занимал шесть лет (по тем временам — немалый срок). На съезде союза, который проходил в Майами, он решил передать президентство бывшему нью-йоркскому судье Джереми Махони. Забегая вперед, можно утверждать, что Брэндедж просчитался: долгие полтора года ему придется постоянно отражать атаки «законника». Накалялась обстановка и в Великобритании.

Лорд Абердейр был весьма разочарован тем, что американцы приняли решение по поводу участия без каких-либо консультаций с британской стороной. В письме Теодору Левальду он открыто заявлял: «Если бы Олимпиада состоялась в 1934 году, то с большой долей вероятности можно было бы утверждать, что наша сборная не стала бы принимать в ней участие». В этой связи последовал совет: показать миру как можно больше хорошего, чего смогла добиться Германия за прошедшие два года. По сути, Третьему рейху предлагалось устроить своеобразную рекламную акцию. В самом рейхе уже давно вынашивали такие же идеи. И ставку было решено сделать на поражающую своим величием архитектуру.

Глава 6

Проекты олимпийских сооружений

«Едва ли есть необходимость превосходить техническую масштабность американских стадионов. Они преимущественно предназначены для проведения крупных матчей различных лиг профессионального спорта, а потому ориентированы на потребности платежеспособной публики, ожидающей сенсаций. Хотя бы по этой причине финансирование содержания этих объектов до настоящего момента осуществляется без заметных проблем. Немецкие сооружения должны служить любительскому спорту, который является народным спортом в самом широком понимании этого слова, так как его идеальной целевой установкой является общее духовное и физическое выздоровление народа». Такие слова в 1933 году в своей работе «Искусство и техника в конструкции стадионов» написал немецкий архитектор Вернер Марх. Но затянем на несколько лет назад, прежде чем были написаны эти слова.

Итак, к концу 20-х годов XX века Германия смогла выйти из международной изоляции в вопросах спорта. Возвращение в «олимпийскую семью» было ознаменовано не только стремлением добиться побед на международных соревнованиях, по и немедленным желаниям модернизировать и перестроить спортивные объекты, имевшиеся внутри страны, что в первую очередь относилось к «Немецкому стадиону». Эта потребность была вызвала стремлением Теодора Левальда и Карла Дима провести одну из Олимпиад именно в Германии. Карл Дим никак не мог смириться с тем, что запланированные в 1916 году Олимпийские игры в Берлине так и не состоялись из-за начавшейся мировой войны. А ведь именно для их проведения был построен «Немецкий стадион». Олимпиада, проведенная именно в Берлине, стала для него смыслом жизни. Перефразируя его слова из гимна «вечной Олимпии», можно сказать, что для него это была «борьба за честь, отечество, мир и радость».

Впрочем, подготовка к модернизации спортивных объектов в Германии началась (хотя бы на теоретическом уровне) задолго до того, как было принято решение о проведении Олимпиады 1936 года в германской столице. Уже в 1922 году увидела свет книга Йоханнеса Зайфферта «Спортивные площадки и спортивные арены», в шторой содержались рекомендации относительно того, как надо было строить большие спортивные объекта. После этого по личной просьбе Карла Дима Зайфферт занялся подготовкой концепции. В ней должны были быть изложены идеи, которые можно было бы использовать не только для строительства новых празднично-спортивных площадок, по и для реконструкции «Немецкого стадиона». На проходившей в 1925 году выставке «Народная сила» была продемонстрирована модель реконструированного «Немецкого стадиона», который, по замыслу Йоханнеса Зайфферта, отвечал всем требованиям, которые предъявлялись к объектам международного уровня. Имелись полосы, используемые в качестве велотрека, было увеличено спортивное поле, а сам стадион мог вместить большее, нежели ранее, количество зрителей.

Кроме этого Зайфферт исходил из того, что «еще долгое время потребностям международных игр не будет отдаваться должное», а потому предполагал

использовать уже построенные объекты Немецкого института физической культуры. В 1927 году он в эскизах представил новый проект, в котором учитывались беговые дорожки, треки и трассы института. Преимуществом данного проекта должно было являться то, что «Немецкий стадион» фактически не подвергался существенной перестройке. Используя уже имевшиеся стадион и объекты института физической культуры, нужно было создать еще несколько спортивных сооружений, а потому можно было существенно снизить стоимость строительства. В качестве места возведения новых строений Зайфферт выбрал территорию, располагавшуюся к юго-западу от Хеерштрассе и площади Шольцплац. Однако, вопреки ожиданиям, предложения Йоханнеса Зайфферта не вызвали широкого резонанса. Со временем он отстранился от деятельности Немецкого имперского комитета физической культуры, а потому в итоге утратил поддержку не только функционеров, но и своего приятеля Карла Дима. Однако нельзя не отмстить, что в условиях начавшегося кризиса 1929 года строительство нового грандиозного олимпийского комплекса выглядело в тазах общественности не просто бессмысленной тратой денег, но некоей архитектурной утопией. И именно в это время к проекту реконструкции «Немецкого стадиона» был привлечен архитектор Вернер Марх.

Прежде чем продолжить рассказ о проектах олимпийских объектов, надо хотя бы несколько слов сказать о Вернере Мархе. Этот выдающийся немецкий архитектор родился 17 января 1894 года в пригороде Берлина Шарлоттенбург. Архитектуре он учился в Берлине и Дрездене. Именно Вернера Марха можно без всяких оговорок считать автором Имперской спортивной площадки, [5] на шторой в 1936 году проводилась Берлинская Олимпиада. Необходимо отмстить, что проектирование спортивных объектов было едва ли не семейным делом. Дело в том, что отец Вернера, архитектор Отто Марх, в свое время создавал гоночные трассы в Грюневальде и «Немецкий стадион». Вернер Марх был одним из участников конкурса на проект «Немецкого спортивного форума», который в середине 20-х годов проводился по инициативе правительства Веймарской республики. Несмотря на то что ему приходилось конкурировать с такими именитыми архитекторами, как Йоханнес Зайфферт, Макс Таут, Ганс Пёльциг, Герман Дернбург, именно проект Вернера Марха был признан самым удачным. Участие в этом конкурсе не было простым испытанием. Конечно, Вернер Марх рассматривался жюри не просто как талантливый архитектор, но и как ученик своего отца. Однако, с другой стороны, Вернеру приходилось противостоять Йоханнесу Зайфферту, который считался ведущим специалистом в проектном бюро, возглавляемом его отцом. Нельзя не отметить, что Зайфферт в то время слыл экспертом по устройству беговых дорожек и спортивных объектов. Кроме этого у Зайфферта было одно несомненное преимущество — в середине 20-х годов он был консультантом по вопросам строительства при Немецком имперском комитете физической культуры. А потому не было ничего удивительного в том, что Карл Дим настаивал на том, чтобы предпочтение было отдано проекту его приятеля.

5

Несмотря на то, что словосочетание Rеichssportfcld было бы правильнее переводить как «Имперское спортивное поле», в данном случае более логичным является перевод «Имперская спортивная площадка», что позволит избежать путаницы с полем Олимпийского стадиона.

Несмотря на то что в конкурсе на проект «Немецкого спортивного форума» Вернер Марх смог одержать верх, нельзя не отметить, что он со временем отошел от предложенных им идей, предпочитая пользоваться наработками Зайфферта. Кроме того, проекты, выставленные на конкурс этими двумя архитекторами, обнаруживали в себе много общего. Все это позволяет утверждать, что Йоханнес Зайфферт оказал немалое влияние на Вернера Марха. Если же говорить о самом «Немецком спортивном форуме», то в период с 1926 по 1929 год было возведено всего лишь несколько небольших объектов, входивших в этот комплекс. Его строительство так и осталось незавершенным — крест на нем поставил начавшийся в 1929 году мировой кризис.

Тем не менее со временем Немецкий имперский комитет физической культуры стал привлекать именно Марха к подготовке проектов возможной перепланировки «Немецкого стадиона». Поначалу это делалось только в свете возможного прохождения Олимпийских игр в Берлине, но со временем Вернер Марх смог подняться до уровня «официального олимпийского архитектора».

Первый шаг к этому был сделан, когда комиссия под председательством Карла Дима провела полную ревизию состояния «Немецкого стадиона». Именно после этого Вернеру Марху было сделано предложение подготовить предварительный проект реконструкции стадиона. 19 июля 1928 года Марх направил в Немецкий имперский комитет физической культуры приблизительную смету расходов на подготовку проекта. Вернер Марх в случае получения гарантий, что по итогам работ ему будет выплачен гонорар в размере 6 тысяч марок, был готов взяться за подготовку проекта. Кроме собственно подготовки набросков и модели реконструированного стадиона он обещал изучить все имевшиеся в тот момент «самые современные и значимые спортивные объекты», но для этого требовалась оплата его служебных командировок. В период с 25 по 30 мая 1930 года Марх постоянно присутствовал на заседании Олимпийского конгресса, который проходил в Берлине. На этом представительном мероприятии кроме самого президента МОК графа Анри де Байе-Латура и тридцати постоянных членов комитета присутствовало около сотни человек, представлявших интерес Германии, и многочисленные делегаты, направленные в Берлин от международных спортивных и общественных организаций. Главной целью немцев было презентовать Берлин иностранным наблюдателям в качестве «спортивной столицы Германии». Надо отметить, что с этой задачей они справились почти идеально.