Нория
Шрифт:
Том Коннор сидел в коридоре, обуваясь.
– О, Деб, ты зашла нас проведать, – расплывшись в приветливой улыбке, Коннор, отложив ложечку для обуви, поманил Харди. У него было такое дружелюбное и веселое лицо, словно Деб каждый день забегала повидаться с ним и его дочкой. – Твой папа с тобой?
– Она одна, – ответила за нее Бонни, остановившись в дверях.
– Нам с вами нужно поговорить, Том Коннор, – как можно строже произнесла гостья.
Том проводил ее до своего кабинета, где они остались наедине. Девочка рассказал ему о командировке отца и о своих подозрениях на этот счет.
– Вы же знаете Озимандию, который поселился у
– Да, древнеегипетский царь, повезло ж вам все-таки, – Том показал рукой наверх. – Я и Бонни решили взять Жанну д’Арк. Одно мучение с ней: не спит по ночам – все бродит по дому, а если уснет, то начинает вопить «огонь!», «огонь!», и так без конца. Что поделаешь, кошмары. Она сюда прямо из тюрьмы попала – какие-то французские меценаты решили пожертвовать ей на отпуск.
– Так, значит, не мы одни взяли домой времяного туриста? Но почему тогда только моего папу вызвали?
– Для «Тур-Тайм» на самом деле не столь важно, повезешь ты клиента в специальный отель или оставишь у себя. Главное, чтобы условия содержания соответствовали, – вздохнул Коннор, усаживаясь на краешек рабочего стола.
– Так, выходит, проблема в этих его современных повадках? – Деб сжала маленькие кулачки.
– Озимандия одолжил у меня несколько книг и до сих пор не отдал, – ввернул Том.
– А еще он умеет чинить радиоприемники и любит смотреть фильмы с Клео Дарси, – добавила Деб, присев на ободок огромного цветочного горшка с карликовой пальмой. Густо-зеленые листья гладили ее по макушке, когда жужжащий вентилятор оборачивался в их сторону. – Почему же нельзя было прямо его спросить? Зачем папе уезжать, если они могли просто забрать Озимандию?
– Озимандия все-таки клиент. «Тур-Тайм» не смеет прерывать отдых без веских оснований. Притом они считают, что таинственный фараон достаточно сообразителен, чтобы, когда дело дойдет до него, притвориться тем, кем он и должен был бы являться – человеком из другой эпохи. А руководство не хочет его упускать. «Тур-Тайм» выше всего ценит секретность и незаметность. А с этим Озимандией, если, конечно, он нас не разыгрывает, в чем я до сих пор не уверен, точно кто-то поработал родом из двадцатого века. Мир еще не знает о путешествиях во времени, следовательно, это был кто-то из людей «Тур-Тайм». Твой отец, к несчастью, оказался ближе всех к проблеме. Поэтому вызвали его.
– Но в тех местах сейчас война.
– Альберт не военный. К тому же «Тур-Тайм» умеет обеспечить своим работникам безопасный переезд. Без сомнений, твой папа будет вдалеке от боевых действий.
– Но он мог хотя бы позвонить.
– Ну… – протянул Том, распахивая перед девочкой дверь.
У «Тур-Тайм» не было точного устава, существовало только несколько правил, которые ни в коем случае нельзя нарушать. А вот как будет выправляться положение, если это все равно произойдет, никак не обговаривалось. Деб слышала жуткие истории о карантине для особо провинившихся сотрудников, когда они проводили месяцы вдали от семьи и друзей, без права на связь с внешним миром. Но зато возвращались целыми и здоровыми. Значит, и Альберт Харди должен вернуться. Варианта уволиться для работников «Тур-Тайм» не существовала, это была дорога в один конец, и уйти можно было только на пенсию.
На обратном пути девочка вспомнила кое-что еще и решила на полдороге вернуться, но Тома Коннора уже не застала – лишь Бонни.
– Он пошел в магазин, – отрешенно проговорила одноклассница, даже не припомнив ей смешные очки.
Деб посмотрела в
– Пожалуй, я тоже съезжу в магазин, – ответила Харди. В холодильнике еще оставались запасы, но Озимандия предпочитал изыски: шоколадные батончики, печенье и карамельный попкорн – и все определенных марок.
Где-то наверху в доме заскрипели половицы. Бонни обманула, ее отец здесь. Деб поддалась вперед, но одноклассница встала посреди порога, преграждая ей путь.
– Кто там? – не удержалась Деб.
– Гостья. Наверно, только что проснулась, – Бонни быстро обернулась и снова уставилась на Харди.
– Пока, Бонни, – насторожено попрощалась Деб, выводя свой велосипед за ворота. Бонни провожала ее взглядом до тех пор, пока не превратилась в белое пятнышко вдалеке и не скрылась за поворотом.
Оставив свой велосипед возле изогнутых металлических труб-стоек, Деб вошла в магазин. Здесь царила прохлада. Сквозь плотные жалюзи молочного цвета еле пробивался солнечный свет и тюремными полосками падал на вымытый пол. Деб насторожилась. В зале бродило всего несколько изможденных человек с серебряными тележками или корзинками. От минуты к минуте доносились с разных сторон случайные удары металлических сеток о товарные полки, будто таящих кубиков льда в прозрачном стакане. Харди вспомнила о госте: кажется, она забыла проведать его во дворе и не видела, чтоб он садился завтракать. Выходит, сегодня они еще не виделись. Как и предчувствовала девочке: Тома Коннора не было среди посетителей супермаркета. Она попыталась расспрашивать кассиров, но они отвечали неохотно, и невозможно было понять: заходил ли сюда папин коллега. Накупив гостинцев для Озимандии на бывшие при ней карманные деньги, она отправилась в обратный путь.
Вернувшись домой, Деб наткнулась на запертую дверь. Она забыла ключи. А Озимандия, видно, ушел на пляж, забрав вторую, последнюю, связку (первая уехала вместе с отцом) и не подумав о девочке. Как это на него похоже! Теперь это даже успокаивало: хотя бы пренебрежение к людям сохранилось в нем от древнего тирана. Оставшись у закрытой двери, Деб не испугалась. Фараон слезал с облюбованного шезлонга у бассейна, только чтобы дойти до такого же возле моря. Харди знала даже, где его именно искать: он никогда не менял место. Пусть именно этот шезлонг займут, фараон выберет соседний. Оставив продукты в тени пляжного зонтика, девочка поехала на пляж. Она не обедала и уже забыла, когда в последний раз глотнула воды, но силы не покидали ее. Деб чувствовала, что если присядет отдохнуть или выпьет стакан сока, то ее моментально разморит.
Смеркалось: солнце еще стояло над линией горизонта, но по опустевшему небосклону уже заскользили серо-сиреневые облачка. С востока надвигался закат, сгоняя всю красноту и жар к противоположному небесному берегу.
На подъезде к пляжу дорожка резко поворачивала и шла под горку. Девочка, ничего не подозревая, повернула. Велосипед начал быстро набирать скорость. Но когда Деб стала жать на тормоз, скорость не уменьшилась – наверно, сорвало цепь. Не страшно: впереди никого и ничего, кроме рыхлого влажного песка, на котором велосипед сам быстро израсходует весь разгон. Но во время спуска, когда скорость была максимальная, что-то внезапно разорвалось у края дорожки, разбрызгивая вокруг себя песок. Чтобы загородить лицо от песчинок, Деб инстинктивно подняла к лицу руку и, потеряв управление, рухнула набок. Велосипед упал неподалеку.