Норки, Клава и 7"А"
Шрифт:
— А что? — переспросил я.
— Да уж задал ты нам с мамой задачу. Всю ночь бредил, истории всякие рассказывал про какого-то кота, про Клаву. А кормач совхозный — твой приятель, выходит?
— Угу, — ответил я и стал вспоминать события минувшего дня.
Отец посидел возле меня на кровати и сказал:
— Мама ушла за доктором. Температуру мы тебе сбили. Дверь будет открыта. В школу тебе сегодня не ходить. Слушайся доктора и пей лекарства. А деньком мама прибежит с работы и проведает тебя.
Потом пришла мама
— Все это твои коньки да лыжи, — запричитала мама. — Все каникулы то с клюшкой, то в лес. В такой-то мороз!
Я даже чуточку улыбнулся, когда вспомнил про лыжи. Где-то они теперь? Куда их весной выкинет Шумиха?
— Мы с отцом на работу уходим, придет доктор, так ты с ним не спорь, — строго наказала мама.
А что мне спорить с доктором. Простуда как простуда. Ну а лекарства с удовольствием выпью. Клава узнает, что я после каникул в школу не пришел, обязательно прибежит и сходит в аптеку.
Так и получилось. Я немного подремал после того, как родители ушли. Потом просто так уставился в потолок и думал: хорошо, что в школу могу не ходить. А потом и врач пришел. Ангины нет, температура тоже спала.
— Держишься молодцом, но недельку дома посидеть придется, — сказал он, оставил два рецепта и распрощался.
Уже время подошло к обеду, как в коридоре послышался стук. Ясно, это Мятлик топчется.
Я обложился со всех сторон подушками, под самый подбородок натянул одеяло и прикрыл глаза.
Слышу, Клава бросил у порога свой портфель и на цыпочках прокрался в комнату. Скрипнуло кресло — это Мятлик уселся возле моей кровати и стал ждать, когда я проснусь.
Я выждал немного, потом тихонько простонал и открыл глаза.
Клава шмыгнул носом. Физиономия у него была такая серьезная и сосредоточенная, что мне даже смешно стало. Я вспомнил слова, которыми всегда встречал меня мой дедушка в деревне.
— Боже мой, да кто же это к нам пришел? — голосом дедушки спросил я.
— Ты что, бредишь? — встрепенулся Мятлик. — Не узнаешь? Это же я, Клава.
— Ах это ты, Мятлик, — жалобно простонал я. — Проходи, садись.
— Да ты что, Славка, я же сижу!
— Ну тогда сходи за лекарством.
— Куда, на кухню? — Клава с готовностью вскочил из кресла, а я уже не мог удержаться от смеха и сел в постели.
— Не на кухню, а в аптеку, и чтоб одна нога здесь, другая — там! Не видишь, что ли, рецепты под носом, а я, может быть, уже умираю без лекарств.
— Ой, Славик, так ты совсем не больной, — обрадовался Мятлик. — А я-то думал, что ты заболел. В школе, тебя нету. Слу-у-шай, а мне Кузьма Иванович встретился и говорит: «Молодец, Мятлик!» Это за шофера с газом. Он сказал, что охотинспекция уже этому шоферу один раз штраф давала. Так ты, значит, все-таки простудился?
Я рассказал Клаве, какие видения мне чудились с вечера и попросил, чтобы он не очень-то
Клава принес мне лекарства и отправился домой. А вечером заявился снова. Он неторопливо угнездился в кресле, подпер голову ладонью и многозначительно спросил:
— Ты знаешь, кто такой вдовец?
Я удивленно посмотрел на него.
— Ну, вдовец — это человек у которого умерла жена.
— Понятно. А кто такой бобыль?
— Бобыль — это у кого нет никаких родственников, а только знакомые или друзья-приятели, вроде нас с тобой.
Клава задумался, потом вздохнул и произнес:
— Я дома спросил у мамы про Графыча. Она говорит: «Вдовец он. Работящий бобыль…»
В Пушном многие знали совхозного кормача Павла Евграфовича. Он привез в поселок первую партию норок, когда совхоз только-только начинал строительство шедов. Понравился ему Пушной, так он здесь и остался. Готовил зверькам корм и жил в пристройке кормокухни.
— Ты бы видел, какая норка у Графыча получилась! — восхищенно проговорил Мятлик.
— Как получилась? — удивился я.
— Ну та, которую он поймал.
Оказывается, Мятлик уже побывал у старика и видел, как Графыч обрабатывает шкурки. Клава рассказал Графычу про мою простуду и договорился, что после того как я поправлюсь, мы все вместе пойдем проверять капканы. Правда, лыж у меня нет, но могу же я попросить у кого-нибудь из ребят. Любой из наших мальчишек даст покататься. Ну а то, что мы пойдем по охотничьему путику Павла Евграфовича, мы, конечно, никому не скажем.
Городской гость
Сидеть целыми днями дома, когда все ребята в школе, не так-то интересно. Хорошо, хоть Мятлик навещает. Правда, что у нас в классе делается, он не знает. Но придет, потараторит — все веселей.
Как-то под вечер прибегает запыхавшийся Клава и говорит:
— Слу-у-шай, Славка, что я тебе расскажу! Давай одевайся скорей, пойдем в гости к Графычу.
— Так меня же еще не выписали в школу.
Но Мятлик настаивал:
— Тебе же надо дышать свежим воздухом. Вон какой ты бледный.
Мне и самому хотелось на улицу. А тут еще Клавины уговоры, и я стал торопливо одеваться.
Клава рассказал, что после уроков он катался с горки за фермой и увидел лыжню. Хорошую лыжню, накатанную охотничьими лыжами.
«Конечно же, это Павел Евграфович на охоту пошел», — подумал Мятлик и, забыв про друзей-приятелей, пустился вдогонку за Графычем.
Не заметил, как оказался на опушке леса. И тут вдруг услышал громкий окрик:
— Стой! Кто идет?
Клава ойкнул и подался в сторону. Но когда поднял глаза, увидел какого-то незнакомого дядьку. Он сидел на бревне. Рядом были воткнуты в снег лыжные палки, а возле них валялся рюкзак. На коленях у незнакомца лежало одноствольное ружье.