Норки, Клава и 7"А"
Шрифт:
— Вы тут собаку не встречали? — тотчас придумал Мятлик. — С утра ищу, как сквозь землю провалилась.
— Как это с утра, ты разве в школу не ходишь? — в свою очередь спросил незнакомец.
— Хожу, но она еще утром куда-то делась, вот я и пошел ее искать. — Клава начал лихорадочно соображать, что бы еще сочинить, но в это время за спиной незнакомца качнулись еловые лапы, и на лыжню, отряхивая с плеч осыпавшийся снег, выкатил Павел Евграфович.
— О-о, Клавдей объявился, — широко улыбаясь, проговорил Графыч.
— Вот, дядя Павел, человек собаку потерял, — сказал незнакомец, кивая на Мятлика.
— Как,
— Да не совсем моя… Мы с Васькой… Это мой сосед… Общая собака…
Клава смутился окончательно и покраснел. Он никак не думал, что незнакомый человек окажется другом Павла Евграфовича. После той истории с шофером-газовщиком Клаве теперь на каждом шагу чудились браконьеры.
— Да ты присядь с нами, ноги-то, чай, свои. Передохнем и к дому вместе двинемся, — пригласил Графыч. — А ты, Волоха, ходко катишь, насилу угнался, — добавил он, присаживаясь рядом с незнакомцем.
Клава словно ждал этого приглашения. Смахнул снег с бревна и, подложив под себя рукавицы, уселся к самому рюкзаку.
— А там что, белки? — торопился он перевести разговор на другое.
— Не-ет, — охотно ответил Графыч. — Белка в такую пору верхом ходит. Мы тетеревишками занимались. На чучалку.
— Можно посмотреть? — загорелся Клава.
— Отчего ж. Давай-ка, распотрошим сидор.
Графыч взял рюкзак, дернул за кончик шнура и вытряхнул к ногам Мятлика пять тетеревов. Краснобровые черныши на чистом снегу казались огромными. Их крутые груди отливали синевой. Когтистые лапы и изогнутые перья хвостов впечатались в снег.
— Вот это да! — восхитился Клава, затем приподнял за лапы одного петуха. — Тяжелый…
— Забирай его себе, — предложил Графыч. — Я и то думаю, как мы с Володимером поделим такую груду. Как ни крути — один петух лишний получается. Выходит, и у тебя собака охотницкая, коли вывела хозяина к самой дичи.
Напарник Графыча многозначительно хмыкнул и чуть не поперхнулся дымом цигарки.
— И то верно, дядя Павел, — проговорил он. — Куда нам пять штук. А так ровно по паре будет.
— Да нет, что вы, — отнекивался Мятлик. Но глаза его загорелись от счастья.
— Бери, бери, — уговаривал Графыч. — От подарков, паренек, не отказываются. Складывай тетерей в мешок, поднесем до Пушного, а там забирай. И мамка обрадуется.
Графыч затянул тесемку рюкзака, а его спутник забросил мешок за плечи.
До самого Пушного шли вместе.
Когда пришла пора расходиться, охотники остановились. Напарник Графыча начал было снимать с плеча рюкзак, но Клава остановил его.
— Как же я понесу тетерева? Ведь у меня даже веревочки нету. Лучше я домой сбегаю за сеткой и к вам приду. Я мигом…
— Ну, ступай, — согласился Графыч, и они направились к кормокухне.
— Что же это за дядька охотился с Графычем? — спросил я Клаву.
— Ну, обыкновенный… — Мятлик наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. — В ватнике… в сапогах. Да я сто первый раз вижу. Он откуда-то взялся.
Я оделся и, махнув Мятлику, шагнул за порог.
— А сетку, сетку! — остановил меня Мятлик. — Ведь я же пошел за сеткой.
Я вернулся на кухню, сдернул с гвоздя авоську и подал Клаве.
Вскоре мы подошли к пристройке за кормокухней. Клава
Хозяин и его гость сидели за столом и пили из эмалированных кружек чай.
— Ну вот, Волоха, а ты говорил, что Клавдий не придет. Гляди-ка, заявился да еще с компаньоном. Ну как, купальщик, оклемался?
Я кивнул головой и тут только вспомнил, что надо поздороваться:
— Здрас-сьте, — торопливо пробормотал я.
— Проходите да хвастайте, — подхватил гость.
— Давайте чаевать с нами, — предложил Графыч. — Налей-ка, Володимер, мальцам позаваристей.
— Да нет, спасибо, — проговорил я. Неловко как-то — первый раз пришел к Графычу и уже за стол. А Клава, не смущаясь, стянул с себя пальто. Мне пришлось тоже раздеться. Пока я пристраивал вещи среди пахнущих рыбьим жиром и зверем ватников Графыча, Мятлик уже уселся за стол и принялся за чай.
Мне тоже дали кружку. Но чувствовал я себя довольно неловко.
— Вон сколько у меня гостей нонче, — улыбнулся Графыч. И от улыбки сухие морщины на его лице разгладились. Он словно бы помолодел. — Семеро по лавкам! Сперва, вишь, ты, Володимер, подкатил. С тобой мы Клавдия отыскали. А он дружка с постели стащил. Этак дело пойдет, самовар заводить придется. Чайником не обойдешься.
Я неторопливо потягивал из кружки чай, слушал старика и осматривал его жилище. Это была небольшая комнатенка. Посредине стояла плита с высокой, под самый потолок, кирпичной стенкой. У одной стены стояла железная кровать, а вдоль второй тянулась широкая лавка. Над кроватью на вделанном в стену лосином роге висели два одноствольных ружья. А чуть поодаль — с гвоздя свешивались три вывернутые беличьи шкурки с пушистыми хвостами и белый «кот», который чудился мне в бреду.
— А вы далеко чучалили [6] — поддерживая разговор, спросил Мятлик.
— Подле Вазойболота. Угорочек там есть березовый, любят черныши на нем присаживаться. — Графыч с каким-то удовольствием отвечал на Клавины вопросы.
— Эх, вот бы мне в шалаше поохотиться! — мечтательно произнес Мятлик.
— Да студено больно, — возразил старик. — Мы, вон, с Волохой и то сидим попеременке. Сперва один, потом другой.
— А куда же другой девается? — оторопел Мятлик.
6
Чучалить — охотиться на тетеревов с помощью чучел.
— Как куда, ходит, греется. Насмотрит тетерей и подшумнет к чучалкам. И сугрев и польза напарнику.
— Ну, тогда и я бы мог, — уверенно заметил Клава.
— Я «отстрелялся», спасибо, — отодвигая кружку, сказал приезжий. — Займусь-ка я, дядя Павел, добычей.
Он встал из-за стола и, пристроившись у плиты, принялся ощипывать тетеревов. Одного оставил на скамье, того, что предназначался Клаве.
— Это ко мне гость вчерась с подарком заявился, — сказал Графыч, обращаясь к ребятам, и морщины снова разгладились на лице старика. — Ить надо ж так поднесет!