Нормальная женщина
Шрифт:
Было лето, занятия в институте уже закончились, и Таня решила сделать бабушке сюрприз. Она так и объявила:
– Ба, у нас сегодня будет гость. Надо оценить его на предмет перспективности.
Когда Паша позвонил в дверь, Таня попросила бабушку открыть, предвкушая её реакцию. Она любила бабушку, но уже относилась к ней не слишком серьёзно, а, скорее, тепло и с хорошей долей иронии.
– Кто? – громко спросила бабушка через дверь, привычно игнорируя глазок.
– Это Павел, – послышалось снаружи. – Я к Тане.
Когда Павел вошёл,
– Лидия Константиновна, – дружелюбно произнёс Паша, – я Танин однокурсник. Я не причиню вам вреда!
И раскинул руки так, как будто собирался обнять бабушку.
Услышав своё имя, Лидия Константиновна очнулась и заулыбалась. Она хитро прищурилась.
– Какой интересный, – мгновенно растаяла она и тихонько добавила себе под нос: – Чунга- Чанга.
Гостя усадили за стол и разлили вино по фужерам – за знакомство. Павел был само очарование. Таня, её мама и бабушка много смеялись, шутили и кормили Павла домашними сладостями.
Когда вино закончилось, бабушка предложила:
– Римм, а давай ему настойки Володькиной нальём?
«Володькину настойку» можно было назвать напитком очень условно. Никто, даже сам Володька – Танин папа, толком не знал, для чего она предназначалась и что входило в её состав, кроме спирта и прополиса. С градусами тоже было непонятно – то ли шестьдесят, то ли все восемьдесят. И главное – никто, кроме Таниного папы, не знал, как её правильно употреблять.
– Ну, будем, сынок, – сказала бабушка и подняла стопку с мутной жёлтой жидкостью. – Это для здоровья, натуральный продукт пчеловодства.
Павел вырубился почти сразу. Он был вроде в сознании, но контролировать своё тело не мог. Павел обмяк и почти сполз со стула, раскинув безжизненные руки как плети. Возможно, у него была аллергия на какой-то из компонентов. Или градусов в настойке было все сто. Или его организм просто не унаследовал от матери ферментов для переработки таких «исконно русских продуктов».
В этот момент в дверь позвонили.
– Вовка, – ошалело сказала бабушка.
Танин отец, Владимир, уезжал помогать родителям с сенокосом, и до следующего утра его никто не ждал. Бабушка с ужасом представила, как Вовка сейчас вой дёт в квартиру и придётся ему объяснять: почему у них на кухне почти откинулся чернокожий парень.
Или на Лидии Константиновне сказалась военная подготовка, или она чувствовала свою вину за эксперимент, но действовала она молниеносно. Бабушка бросилась в коридор, схватила Пашины ботинки и закинула их под Танину кровать. Потом скомандовала дочери и внучке тащить Павла на балкон.
Павел, как герой фильма «Без чувств», хотя и не контролировал своё тело, но сообразил, что происходит что-то очень странное. Три женщины зачем-то тащат его на балкон шестого этажа.
– Помогите, – из последних сил прокричал Павел.
– Да заткнись ты, – шикнула на него Лидия Константиновна.
Гостя кое-как протолкнули через дыру в балконной стене, и бабушка с мамой поволокли его в дальнюю комнату. А Таня ринулась открывать дверь. Это был не Вовка, а всего лишь соседка.
Когда Таня вернулась в бабушкину квартиру, Павел мирно спал на разложенном диване. Он проспал до утра. А на следующий день покинул гостеприимных хозяек – помятый и ничего не соображающий. Таня строго посмотрела на бабушку: «Ну что, ба, довольна? Отсортировала?».
Бабушкины университеты
На своём веку бабушка отсортировала немало кого. В молодости Лидия была девушкой очень запоминающейся, «фактурной», как она сама рассказывала. На худощавую блондинку с грудью четвёртого размера и своеобразным характером парни всегда обращали внимание.
Но Лидия была дочерью врага народа – прошедшего всю вой ну, но забитого потом в застенках НКВД из-за мешка муки. Брать в семью «вдовью дочь» никто не торопился, а «несерьёзным» и «наглецам» Лидия давала от ворот поворот сразу.
Жили они с матерью бедно, а потому пришлось пустить в дом молодого квартиранта Володю. Лидия влюбилась в его синие глаза и не устояла. Но родители Володи согласия на свадьбу не дали: «жениться на дочери врага народа – всё равно что брать в жёны дочь пьяницы». Володе наспех организовали службу в Морфлоте на семь лет. А Лидия осталась одна, «порченая», как говорили соседи, и с разбитым сердцем.
С горя она очень быстро вышла замуж. Муж здорово её ревновал и пытался «учить» – в ход шли кулаки и табуретки. Но Лидия оборонялась так, что часто было и не понять, кто кого бил. Горе-муж сам через полгода потащил её в сельсовет разводиться.
Так в двадцать два года Лидия была уже не только «вдовьей дочерью», но и «разбитной разведёнкой». Недолго думая, она пошла в Райвоенкомат и вступила в ряды Советской Армии. Там Лидию немного политически подковали и отправили работать в офицерскую столовую в Польше – поваром. Хотя до того момента поварского ножа в руках Лидия не держала, готовить не любила и толком не умела.
О своенравной молоденькой поварихе в гарнизоне города Свентошув слагали легенды. Если Лидия узнавала, что кому-то из офицеров не нравился её гуляш, она могла в следующий раз положить ему обед мимо тарелки.
Смекалистые офицеры не только с аппетитом ели её стряпню, но и наперебой приглашали на танцы. Лидия на танцы ходила, но, если кто-то решался не только танцевать, могла и «голову камнем разбить».
Всё это она много раз пересказывала подрастающей внучке, которая должна была сделать из этих историй правильные выводы. Но внучка обычно отрешённо ковыряла в носу и засыпала раньше, чем закончится очередная поучительная история.