Нормальным при дворе не место!
Шрифт:
Все-таки фрейлина думать умела, поэтому, наигранно взвизгнув, она запустила стакан в Рудольфа. Решила уничтожить улики.
– Не поможет, – фыркнул министр.
– Ваша подружка уже все рассказала. Не люблю я приворотные зелья, знаете ли. Особенно, купленные у шарлатанов. Вeчно с них то чешешься, то слабит до потери пульса. удольф, фас.
Я проводила взглядом хрипящую от ужаса Марибэль, которую нес зомби, крепко обхватив руками. Фрейлина даже вырваться не пыталась, а просто висела кулем.
– А чтo вообще происходит? – я с трудом смогла выловить главный вопрос из клубка мыслей.
– Ничего существенного, –
– меня почему не спросили? – для пoрядка поворчала, переворачивая подушку сухой стороной.
Порог спальни Роден так и не переступил. И вообще чувствовалось, что ему некомфортнo здесь находиться. Словно он в чем-то виноват.
– А ты спала все время, - он горько усмехнулся. – Да и дразнить Марибэль раньше времени не стоило.
– И чем я ее не устроила? – поинтересовалась у мрачного министра.
– Тем, что являешься дочерью своего отца, - Роден выпрямился и бросил взгляд через плечо. После с загадочным видом все же зашел в спальню и закрыл за собой дверь. – Она считала, будто ты настраиваешь отца против замужества и конкретно ее.
– Чушь, – фыркнула я. Оказать влияние на Рафаэля Гурсона может только мраморная плита, которая украсит его надгробие. И то не факт.
– Ее убедили в этом, – Сэм присел на краешек кровати и нашел в складках одеяла мою ладошку, чтобы жать ее чуть подрагивающими пальцами. Щетина и мешки под глазами придавали ему разбойничий вид. – И не только ее одну. Знаешь, как я устал за эти два дня отбивать от Олии?
– Мне тебя пожалеть?
– ехидно спросила у мужчины.
– Было бы неплохо, – с серьезным видом кивнул он.
– А ещё поделись подушкой и одеялом. Тогда ты войдешь в историю как самая добрая девушка.
– Не надо мне таких титулов, – открестилась я от чести.
– У тебя своя кровать есть.
– Есть, - печально согласился Роден.
– Облитая духами. Мажордом страдает и ищет мне новую перину, пока гoрничные пытаются бороться с вонью в спальне.
– Бедный, - я с сочувствием погладила его по растрепанной прическе. – Ну, давай, рассказывай.
Сэм тоскливо вздохнул, намекая на мою бессердечность, но тут же стал серьезным:
– У нас с тобой, Эсмеральда, еще одно дело осталось неокoнченным. Сначала предлагаю закрыть долг. Гурсон обещал нам уединение, поэтому никто не помешает. Итак,твой вопрос.
Я облизнула пересохшие губы. Мир на секунду замер в одной точке и с бешеной скоростью стал раскручиваться. Игры кончились, пора раскрывать карты.
– Ты телепат?
ГЛАВА 9.
Сэм Роден даже не улыбнулся в ответ – оскалился:
– Молодец, догадалась. Хотя, если честно, не так уж я и шифровался. Мне была интересна твоя реакция: сдашь ли меня принцу или нет.
– Ах тебе было интересно, - многообещающе проурчала я.
– Значит, мне мучайся, а ему интересно! Погодите-ка, – я обессиленно упала на подушку, - получается, король и принц в курсе, что ты телепат?
То есть поместье изначально было просто приманкой? Обидно.
– Толькo Эйран Третий, – грустно уcмехнулся Роден. – Даже телепата можно обмануть, главное, уметь притворяться и держать мысли под контролем. Особенно, если он не
– Ничего не понимаю, – честно созналась я. – Давай еще раз. Ты телепат. Король в курсе, королева тоже, а принц нет?
– Эйран Третий очень любил мою мать, - Сэм нежно стал перебирать мои пальчики. Но в свете последних открытий я таять не спешила. Решила подождать хотя бы пару минут.
– И, видимо, до сих пор питает к ней чувства. Но приблизил он меня вовсе не из-за родства. Так проще держать все под контролем. Но при этом мне поставили жесткое условие – невеста только с одобрения го Величества. А то ещё сделаю такую глупость, как дети с даром телепатии. – Уголок рта Сэма искривился в намеке на горькую улыбку. – Теперь моя очередь. Ты абсолютный ноль?
– Ага, – я легко отмахнулась. Подумаешь, какое-то уникальное явление. Тут у меня целый бастард имеется.
– Слушай, а ты вот прямо всех читаешь? А можешь узнать, куда дела мою любимую шаль Эвелина? Она ее уже полгода, как не отдает.
Сэм удивленно моргнул, неверующе внимательно изучил мое лицо. Глубокая складка у него на лбу начала разглаживаться. Вдруг этот невозможный человек взял и захохотал. У нас вообще-то серьезный разговор, я уже настроилась на интересные подробности, а он веселится.
– Эсми, – простонал он сквозь слезы, - ты нечто!
Я скромно улыбнулась в ответ. Это определенно лучше, чем неправильная. Молодец Сэм. Движется в верном направлении. Такими темпами я и до нормального комплимента доживу. Лет через пять. И без поместья.
– А теперь ты мне расскажешь, – я с деловым видом устроилась поудобнее. – Что это было за представление с Марибэль?
Роден решил, что в беседе главное комфорт, естественно, свой и, нагло сдвинув меня, вытянулся поверх одеяла.
– Даже стыдно признаваться. Мы существенно недооценили Финта Тринстона. Да и я ведь не поверил, будто он пытался тебя подчинить. – Я кровожадно засопела.
– Стоп-стоп. Это был первый и последний раз, когда я пропустил твои слова мимо ушей. Честное слово. Клянусь… клянусь… во! Рудольфом клянусь. В общем, мы оказались замешаны в бoрьбе за трон чужого королевства. Причем вскрылось это совершенно неожиданно. Финт Тринстон направлялся на аудиенцию к Эйрану Третьему. Хотелось дипломату извернуться из брачной петли. Но Ламия Фуран у нас дама пробивная в буквaльном смысле этого слова. Подкараулила мужчину и накинулась на него с поцелуями. Порыв души был искренний, поэтому отбиваться Тринстону пришлось всерьез. Привлеченный нарастающим скандалом король вышел посмотреть, кто это такой громкий в коридоре возле святая святых – его кабинета. Прыть желающей семейного счастья Ламии подложила свинью Тринстону – случайно расстегнутый замок цепочки, на котором висел защитный амулет. Бить дамочку дипломат не рискнул и просто пытался извернуться из захвата, но не заметил, что защита благополучно упалa на пол. Мыслил дипломат много, образно и матерно. Эйран Третий у нас мудрый правитель. Он тихонько приказал огреть по затылку брыкающегося мужчину и изолировать его в комнате под охраной. Это тебе не принцессы-шпионки, а практически второе лицо Дурсена, в камеру его не посадишь, с палачом не познакомишь. Нет, отрубить голову гаденышу хотелось, но не ценой войны.