Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130
Шрифт:
В то время как младший брат улаживал дела на юге, Роберт Гвискар подумывал – без особой охоты, как можно подозревать, – об объединении. Его стремления были всегда направлены больше не приобретение, нежели на удержание того, что он уже приобрел, а его честолюбивые помыслы были сосредоточены, как всегда, на увеличении владений и завоеваниях. Но он ясно понимал, что не сможет расширять свои владения, пока не приберет к рукам своих апулийских вассалов. Лангобарды, например, хотя и не представляли угрозы для его власти, служили постоянным источником смуты и тормозом для его дальнейших завоеваний. По мере того как их политическое влияние убывало, их национальная солидарность, казалось, росла. Посчитав – с полным основанием, – что нормандцы, их давние союзники, обманули их доверие, они сделались угрюмы и несговорчивы и даже не пытались скрывать свое возмущение.
Следовал принять какие-то меры, чтобы примирить лангобардов, хотя бы частично, с нормандскими правлением. Традиционным методом решения подобных проблем был брак, но тут возникали трудности. Во всей Италии осталась только одна достаточно уважаемая и прославленная лангобардская
29
И Деляр и Осборн утверждают, что Роберт женился на Сишельгаите уже после совета в Мельфи в 1059 г. Правда, что папа Николай II ужесточил ограничения на степень родства, допускающую вступление в брак, в апреле 1059 г. и Роберт получил отличное оправдание для своих действий. Если его первый брак формально оказался недействительным, становится понятно, почему Альберада не питала к нему злобы, после его смерти заказала мессу о его душе и была похоронена рядом с ним в Венозе. Но это противоречит тому факту, что вскоре после аннуляции первого брака она вышла замуж за племянника Роберта Гвискара, сына Дрого. Более того, Малатерра и Аматус утверждают, что салернский брак был заключен в 1058 г. По всей видимости, мы должны прислушаться к их мнению.
Гизульфа не слишком вдохновила эта идея. Он ненавидел нормандцев, которые отняли у него почти все его владения и которых он и его соотечественники, согласно Вильгельму из Апулии, считали «диким, варварским и ужасным народом». С другой стороны, папа Стефан, на которого он надеялся и от которого ждал активной поддержки, умер; Гизульфу отчаянно требовались союзники, которые держали бы в узде Ричарда из Капуи и Вильгельма де Отвиля. Если уже Гвискар не сумеет унять своего брата, значит, это не под силу никому. Поэтому князь Салерно неохотно дал согласие на брак, при условии, что Вильгельм предварительно уберется из его земель. Роберту ничего другого не требовалось. Он обиделся на Вильгельма за то, что тот сманил к себе Рожера и поддерживал его в набегах из Скалеа, и был не прочь отомстить. Когда его рыцари и вассалы собрались на свадебные торжества, он призвал их присоединиться к карательному походу на юг. Воины, как всегда, откликнулись почти единодушно. «Ни один из нормандских рыцарей не отказался сопровождать его, кроме Ричарда (из Капуи), поскольку гармония любви, прежде царившей между Робертом и Ричардом, была нарушена» [30] .
30
Аматус, IV, 20.
Вильгельма поставили на место, и Гизульф более не стал возражать против предполагаемого брака. Те из читателей, кто знаком с романом Вальтера Скотта «Граф Робер Парижский», возможно, помнят отвратительную графиню Бремхильду, прообразом которой послужила новая графиня Апулии. Но то, что мы видим в книге, – злая и несправедливая карикатура. Сишельгаита – персонаж в духе Вагнера и должна оцениваться как таковая. Перед нами реальная историческая фигура, максимально близко стоящая к валькирии. Женщина могучего сложения и колоссальной физической силы, она оказалась прекрасной женой для Роберта и со дня свадьбы до его смерти всегда была рядом с ним, в том числе и в битвах, которые доставляли ей истинное удовольствие. Анна Комнин, которая, как пишет Гиббон, восхищалась с некоторой долей ужаса ее мужскими доблестями, рассказывает, что «в полном военном облачении эта женщина имела устрашающий вид» [31] . Мы еще увидим, как много лет спустя в битве при Дурресе она в опасной, если не отчаянной, ситуации спасла положение благодаря своему мужеству. Когда Сишельгаита неслась в битву с длинными волосами, струящимися из-под шлема, оглушая нормандских воинов своими боевыми кличами или проклятиями, она, должно быть, выглядела как истинная дочь Водена, достойная занять место рядом с Кримхильдой или самой Брунгильдой…
31
Алексиада, I, 15.
Но хотя Роберту пришлось очень кстати будоражащая ярость его жены в бою, он женился на Сишельгаите по соображениям скорее дипломатическим, нежели военным, и в этом отношении брак принес ему более серьезные выгоды. Гвискар теперь приобрел в глазах лангобардов авторитет, которого не могли ему снискать даже его необыкновенные природные способности. Как пишет Вильгельм из Апулии, «союз с такой знатной семьей придал дополнительный блеск уже прославленному имени Роберта. Те, кто до сих пор подчинялся ему только по принуждению, теперь делали это из уважения к древним обычаям, помня, что лангобарды издавна подчинялась предкам Сишельгаиты».
Роберт, несомненно, рассчитывал, что знатные лангобардское происхождение со стороны матери сослужит хорошую службу и его наследникам. То, что этого не
Глава 10
Примирение
Приобретение Робером Гвискаром герцогского титула – великолепное и темное дело.
Смерть Льва IX в апреле 1054 г. вновь ввергла церковь в состояние хаоса. Как бы ни были решительны его реформы, они не успели укрепиться в каменной римской почве; вынужденное отсутствие папы, пока он оставался в Беневенто, позволило старым аристократическим семьям перегруппироваться, и к моменту, когда он умер, графы Тускуланские, Кресченти и остальные вернулись к прежним интригам. Партия реформ имела достаточно сил, чтобы предотвратить голосование экспромтом – которое почти наверняка привело бы к власти наиболее реакционных кандидатов, – но два ее самых сильных лидера, кардинал Гумберт и архидьякон Гильдебранд, находились за границей и нуждались в поддержке кого-то из власть имущих для того, чтобы победить.
Междуцарствие длилось год. В конце концов, когда обе стороны обратились за решением к Генриху III, реформаторы взяли верх и Генрих назвал кандидату своего главного советника Гебгарда, епископа Айштадского, который 13 апреля 1055 г. взошел на престол святого Петра под именем папы Виктора II. Трудно поверить, что какой-либо непосредственный преемник папы Льва – не говоря о таком способном и опытном политике, как Гебгард, – придя к власти менее чем через два года после Чивитате, мог не интересоваться «нормандским вопросом», однако реальность именно такова». Ранее в Германии он упорно сопротивлялся всем попыткам папы Льва собрать армию; и последующие события, по-видимому, ничуть не повлияли на его взгляды. Его мысли были заняты церковными и имперскими делами, и, прибыв в Рим, он вовсе не собирался заниматься южноитальянской проблемой. Но к весне 1056 г. поток новых жалоб на бесчинства нормандцев заставил его признать тот факт, что он недооценил серьезность ситуации. Лев IX был прав, проблему следовало решать незамедлительно. В августе Виктор II отправился назад в Германию посоветоваться с Генрихом – возможно, не без смущения – о том, какие действия предпринять. Император верил своему старому советнику безоговорочно: если папа считает, что требуется военная кампания, она состоится. Но, как это часто случалось, когда дело касалось нормандцев, судьба пришла им на помощь. Генриху было 39 лет, и за всю жизнь он ни разу всерьез не болел. В конце сентября его свалила лихорадка, и спустя неделю он умер.
К счастью для империи, папа Виктор был в это время в Германии. Генриху наследовал в качестве короля пятилетний сын Генрих IV при формальном регентстве матери, императрицы Агнессы из Пуату; но, поскольку никто из придворных советников не мог сравниться с Виктором II в опыте и знании имперских дел, он в следующие полгода держал в руках не только папство, но и бразды правления Западной империи. На него навалилось множество более неотложных проблем, чем вопрос о нормандцах, и он о нем забыл. Только весной 1057 г. он вернулся в Италию и, прежде чем несчастья юга смогли привлечь его внимание, тоже пал жертвой лихорадки. 28 июля он умер в Ареццо. На эскорт, сопровождавший его тело в Германию, в Равенне напали разбойники, и папу спешно похоронили в мавзолее Теодориха, к тому времени превращенном в церковь.
На сей раз вопрос о преемнике легко разрешился. Императора не было, королю Германии едва исполнилось шесть лет, а архидьякон Гильдебранд, самый сильный и влиятельный член курии, находился Риме и не терял времени даром. Это он настоял на том, чтобы Генрих III два года назад назвал в качестве кандидата Виктора, и теперь ему не составило труда навязать кардиналам своего ставленника – Фридриха Лотарингского, некогда главного помощника папы Льва, а в то время настоятеля Монте-Кассино, вскоре принявшего тиару как папа Стефан IX. Для нормандцев избрание Стефана могло обернуться катастрофой. Много раньше он хвастался папе Льву, что с сотней рыцарей истребит их всех; но они доказали при Чивитате, что он ошибался, и Фридрих им этого не простил. Они знали нового папу как своего непримиримого врага; знали также, что его старший брат герцог Годфрид Бородатый Лотарингский недавно женился на овдовевшей маркизе Беатрисе Тосканской и таким образом получил в свои руки самую могущественную державу северной Италии; и наверняка до них доходили слухи о том, что папа Стефан рассчитывал, воспользовавшись малолетством Генриха IV, отнять имперскую корону у франконийской династии и передать ее лотарингскому дому. Если бы Годфрид стал императором и совместные имперские и папские силы обрушились бы всей своей мощью на южную Италию, у нормандцев было бы мало шансов выстоять. Первые действия папы после избрания, казалось, подтверждали худшие опасения. Он все еще сохранял за собой должность настоятеля Монте-Кассино и повелел монахам прислать ему все золотые и серебряные блюда, обещая позже расплатиться с ними. (Монахи уступили, но с такой неохотой, что Стефан в конце концов с сожалением отказался от своей затеи.) Затем, как мы уже говорили, он решил отправить новое посольство в Константинополь с повелением снова поднять деликатный вопрос о союзе.