Нортумес. История Призрачного трона
Шрифт:
А потом они вынесли на голосование новые всякие вещи и с тех пор, Штык не мог не только говорить, но и свободно двигаться. Явиться на заседание, обязан был любой король, но лишь ему, королю вампиров, отныне и не понятно сколько, тут только в роли мебели быть предстоит…
Иногда он сожалел, что прослушал, что они там решили. Сколько вот это всё продлится? А спросить уже никак – права голоса его лишили…
Королева эльфов звонким своим чарующим голоском, нарушила тишину.
– Прошу всех королей, обратить внимание на это.
В центре круга, образованного
Штык лениво перевёл взгляд туда – всё равно его никто не спросит, его мнение ничего не значит сейчас. Даже реплику какую, вставить ему никак не удастся. Сейчас он даже немного жалел о том, что весьма живописно показал Иладу куда ему идти надо и что там делать требуется…
Вспомнилось заседание, самое первое из череды таковых, посвящённое не вопросам новой расы и вопросам, суть коих Штык слабо уловил. В тот день разбиралось дело, отложенное из-за Носферату, коих Лена уже окрестила «тёмными эльфами». Штык этого названия не понимал – что к чему? Негры они и в Африке негры. Зачем новое название придумывать? Не понятно.
Тогда решали судьбу Кальяри. Девушку заморозили в какой-то магической гадости, она словно застыла во времени – так ей предстояло проводить время вплоть до тех пор, пока Нортумес не определит, что с ней делать за все её художества.
Королева эльфов потребовала тогда смерти для неё, король тёмных эльфов пожал плечами и заявил, что ему совершенно наплевать – воздержался он, значит. Штык хотел сказать тогда, но как ни пыжился, всё без толку – ни звука не смог из себя выдавить.
Короли в итоге пришли к решению, оно не всех устроило – особенно королева эльфов была рассержена, но всё же, наверное, это было лучшее, на что могла рассчитывать Кальяри.
Девушку отправили в тюрьму вампиров, но не как обычную узницу.
Теперь она лежит там, в одной из нематериальных камер, посреди бесконечной тьмы, лежит без движения, не сознавая себя, словно бы во сне. Однако снов она не увидит – это сочли облегчающим обстоятельством, так что лежит она там как безжизненный истукан.
И лежать ей так ещё пять тысяч лет. По истечении коих, вопрос Кальяри будет поднят на совете вновь – продолжит она спать вне пространства и времени, будет предана смерти или же с ней поступят как-то иначе. Вопросы, какие будут поставлены на заседании по Кальяри через пять тысяч лет, врезаны в память самого Нортумеса. Про неё не забудут, даже если через пять тысячелетий из нынешних королей никого в живых не останется, ей всё равно придётся отвечать за то, что она натворила. Вопрос только в том, как именно она будет отвечать за содеянное, и посчитают ли её длительное заточение, хоть сколько-то смягчающим её вину…
В рваной проплешине в воздухе резкость увеличилась настолько, что стало видно детали.
Прибавилось цвета и красок. Теперь можно разглядеть тротуар, здания, редких прохожих и машины на
Штык покраснел, насупился, но отворачиваться не стал – не в первый раз уже, всё-таки. Однако он надеялся, что всё же этого больше не повторится. Да, надеялся. И вот оно, собственно опять.
Король вампиров стоял на обочине и смотрел на проезжавшие мимо машины где-то с полминуты. Потом как-то странно крякнул, повернулся к светофору, расстегнул ширинку и стал делать то, что обычно делают собачки. Несколько прохожих покачали головами, кто-то всплеснул руками, а один даже позволил себе сделать замечание.
– Пиздуй мимо мясо блять! – Рыкнул король вампиров, продолжая приятное занятие.
– Нам обязательно на это смотреть? – Ворчит король гномов, подёргивая бороду короткими мясистыми пальцами. – Мы все знаем и так, что наш коллега, быдло. Но это не преступление.
Штык напрягся, дёрнулся в своём троне, но, увы, ни сказать, ни показать – какая-то невидимая фигня, крепко держала его на месте и в безмолвии полном.
– Это далеко не всё. Смотрите дальше.
– Я бы добавил к вашим словам, что это далеко не в первый раз. – Возвестил мужик в странном халате с разноцветными вышивками на воротнике – то король колдунов.
Штык закончил свои дела, с облегчением вздохнул и посмотрел в небеса весеннего города.
– Нарушаем? – Сказал человек в погонах.
– Ну. Хули надо? – Ответил нарушитель.
– Ах, вот как! А ну-ка, пройдёмте в отдел.
– Отсосёшь – пройду в твой отдел. Могу даже с чёрного хода.
– Чего???
– Не хочешь? Тогда вали на хуй отсюда ментяра штопанная. – Заявил король вампиров, почесав то место, где у него ширинка была.
«Ментяра» позеленел от ярости и ухватил Штыка за локоть. Нога короля вампиров, с хрустом врезалась в мягкое место милиционера, бедняга коротко застонал и свалился без чувств – сразу после того, как подлетел на метр над землёй.
– Гы, мусорёнок размножаться уже не сможет. – Резюмировал король вампиров. Повернулся к тротуару, а там прохожие замерли и ещё один человек в погонах стоит. – Хули зёнки вылупили?
Сие сказав, король вампиров достал из кармана бутылку и стал выпивать прямо из горла.
Вскоре все прохожие пошли дальше. Даже тот, что был в погонах дальше пошёл – но не сразу.
– Стоять! – Пискнул он, наставив на негодяя табельный пистолет очень угрожающей внешности.
– У меня длиннее. Отвечаю. – Заявил король, на миг оторвавшись от спиртного. После чего достал пистолет с длинным, серебристым стволом. – Видал? А звучит – песня просто! Хочешь, покажу? – Он наставил оружие на милиционера и у того сдали нервы – выстрелил. Король вампиров, бровь приподняв, глянул себе на грудь. Там дымится аккуратная дырочка в области сердца и струйка крови вот выплеснулась и всё, как будто и не было ничего. Король поднял взгляд на милиционера. – Слышь, а если я так же сделаю? Спорим на сотку, что ты ляжешь сразу?