NOS4A2. Носферату, или Страна Рождества
Шрифт:
– Подождите! – крикнул Бинг. – Не уезжайте! Подождите!
Вид уезжавшего «Роллса» – уменьшавшегося номера NOS4A2 – шокировал его. В состоянии ошеломления, почти панического возбуждения, Бинг закричал:
– Я видел ее! Я видел Страну Рождества! Пожайлуйста! Дайте мне шанс! Пожалуйста, вернитесь!
Тормозные огни вспыхнули. «Роллс» замедлился на миг, словно Бинг был услышан, но затем поехал дальше.
– Дайте мне шанс! – закричал Партридж. – Просто дайте мне шанс!
«Роллс» свернул за угол и исчез, оставив Бинга пылать и обливаться потом. Его сердце стучало в груди.
Он
– Эй, Бинг, на стене еще много членов, – сказал он. – Ты этим утром работаешь или на отдыхе?
Бинг начал идти по дороге.
– На рождественском отдыхе, – сказал он тихим голосом, чтобы мистер Паладин не мог услышать его.
Бинг не видел «Роллс» неделю, а потом им поменяли график, и он вытянул дубль – шесть на шесть. На складах было безбожно жарко – баллоны со сжиженным газом обжигали, стоило слегка прикоснуться к ним. Бинг поймал свой обычный автобус домой: сорок минут езды, вентиляторы с шумом вдували горячий воздух в салон, и младенец кричал всю дорогу.
Он вышел на остановке «Фэарфильд» и прошел три последних квартала. Воздух превратился из газа в жидкость – жидкость, близкую к кипению. Жар струился вверх из размягченного асфальта и наполнял собой воздух – так, что линия домов в конце квартала дрожала, как отражение качалось в неспокойном пруду.
– Жара, жара, уходи, – напевал Бинг. – Прохладу мне приведи…
«Роллс» стоял на улице перед домом. Человек за рулем выглянул из окна, посмотрел на Бинга и улыбнулся ему, как старому другу. Он сделал жест длинными пальцами: поторопись.
Рука Бинга неловко ответила нервозным приветствием, и он засеменил по улице нелепым бегом толстого человека. Его впечатлило, что «Роллс» стоял у дома. Какая-то его часть верила, что человек из Страны Рождества когда-нибудь приедет за ним. Однако другая часть начинала тревожиться, что его мечты и случайные видения машины больше походили на ворон, круживших в преддверии чего-то нехорошего – близкого коллапса ума. С каждым шагом ему все сильнее казалось, что NOS4A2 начнет двигаться; что автомобиль уедет и исчезнет навсегда. Но машина оставалась на месте.
Человек на пассажирском сиденье вообще-то сидел за рулем, потому что «Роллс-Ройс» был старой английской машиной, и рулевое колесо располагалось на правой стороне. Этот человек – водитель – благожелательно улыбался Партриджу. С первого взгляда Бинг понял, что, хотя человеку перевалило за сорок (его собственный возраст), он был намного старше этих лет. Его глаза имели мягкий выцветший оттенок морского стекла; то были глаза старика – неизмеримо древние. Лицо, длинное и изборожденное морщинами, выглядело мудрым и добрым, хотя он имел неправильный прикус и немного кривые зубы. Такое лицо, предположил Бинг, некоторые люди сравнивали с мордочкой хорька, но в профиль он смотрелся, как лик на монетах.
– Вот он! – закричал мужчина за рулем. – Этот жаждущий молодой Бинг Партридж. Герой дня! Нам давно следовало побеседовать, молодой человек! И я могу поспорить, что это будет самая важная беседа в твоей жизни!
– Вы из Страны Рождества? – приглушенным голосом спросил Бинг.
Старик – или, возможно, не имевший возраста мужчина – приложил палец к одной стороне носа.
– Чарльз Талент Мэнкс-третий
Его пальцы сотворили визитную карточку в воздухе. Бинг взял ее и осмотрел обе стороны. На белом картоне изображались два пересекавшихся леденца, а под ними имелось только одно слово: ЧАРЛИ.
– Ты можешь почувствовать вкус этих леденцов, если лизнешь карточку, – сказал мистер Мэнкс.
Бинг посмотрел на него и провел шершавым языком по карточке. Она имела вкус бумаги и картона.
– Шучу! – закричал Чарли и схватил Бинга за руку. – Кто, по-твоему, я такой? Вилли Вонка? Владелец шоколадной фабрики? Проходи! Забирайся в машину! У тебя такой вид, сынок, словно ты готов растаять в лужицу бингового сока! Позволь дать тебе бутылку искристого! Нам нужно обсудить кое-что важное!
– Работу? – спросил Бинг.
– Будущее, – ответил Чарли.
– Это лучшая машина, в которой я когда-либо был, – сказал Бинг Партридж, когда они мчались по шоссе 322.
«Роллс» вписывался в повороты, как подшипник из нержавеющей стали, который несся по пазу.
– «Роллс-Ройс» 1938 года – один из четырех сотен, сделанных в Бристоле. Его редко можно найти… Как и тебя, Бинг Партридж!
Бинг пощупал рукой шагреневую кожу. Полированная вишневая приборная доска. Блестящий переключатель скоростей.
– Ваш номер что-то значит? – спросил Бинг. – Эн, о, эс, четыре, а, два?
– Носферату, – ответил Чарли Мэнкс.
– Носвер… что?
– Это одна из моих шуток, – сказал Мэнкс. – Моя первая жена однажды назвала меня Носферату. Она не использовала это слово, но нашла достаточно близкое. Ты когда-нибудь прикасался к ядовитой иве?
– Давно не прикасался. Однажды в детстве, прежде чем умер мой отец, он повез меня в лагерь, и я…
– Если бы он повез тебя в лагерь после того, как умер, сынок, то тогда твоей истории цены бы не было! Я скажу тебе свою точку зрения: моя первая жена походила на сыпь от ядовитой ивы. Мне она не нравилась, но я не мог ее не касаться. Она была зудящим местом, которое я чесал до крови… а затем чесал еще больше. Твоя работа очень опасная, мистер Партридж!
Переход был слишком резким. Бинг оказался не готов к нему. Он не сразу понял, что настал его черед говорить.
– Опасная?
– Ты упоминал в своем письме о сжиженных газах, – сказал Мэнкс. – Разве баллоны с гелием и кислородом не взрывоопасны?
– Да, конечно. Несколько лет назад один парень на складе украдкой покурил у баллона азота [2] . А вентиль-то был открыт. Баллон рванул и полетел, как ракета. Он ударился о пожарную дверь и снес ее с петель, хотя дверь была железная. К счастью, никто не погиб. Моя команда работает без инцидентов, с тех пор как я ее возглавляю. Ну… почти без инцидентов. Один раз Дон Лури надышался пряничного дыма, но это не считается. Он даже не заболел.
2
Так в оригинале (прим. ред.)