Нос

Беляев Роман

– Ну значит, что я бы не мешал ему испытывать чувства ко мне, и по возможности, наверное, попытался бы как-то не отвергать его слишком жёстко, чтобы ему не так больно было от того, что я не по мальчикам. Я, всё-таки, человек, и не хочу обижать и заставлять страдать других людей.

– Слушай… Я имею в виду, что стал бы ты его ебать и взял бы замуж, – пояснил он свой вопрос.

– Ебать… Нет, я бы не стал. Опять же, меня не привлекают мужчины и мне неприятно об этом думать. Даже при соблюдении всех предыдущих условий о женственности и отсутствии женщин в моей жизни… Скорее всего нет. Потому что… Чтобы мне понравился человек, не являющийся женщиной, это должен быть прямо исключительный «экземпляр», прямо действительно что-то пришедшее извне этого мира… Прямо реально какое-нибудь творение какой-нибудь богини любви, воплощение любви… Нет, это даже не человек должен быть… Это существо должно быть бесполое, без хуя и пизды. Создание Бога, созданное

олицетворять и распространять его любовь. И к этому существу у меня даже не будет такой любви и интереса, какой испытывает человек к человеку. Он понравится мне не так, как может понравится человек. Это трудно описать, это что-то из разряда духовного. Это влечение за гранью человеческих чувств, которое совмещает в себе всю хорошую любовь, а хуйню исключает. Так что ебать бы я его тоже не стал, потому что, во-первых, некуда, а во-вторых – незачем. Ебать – это низменная любовь. Я бы тянулся к этому существу как к посланнику высших сил, и любил бы его, как любят богов, духов, ангелов. Испытывал бы высшую любовь, забывая о проблемах телесных. Но, повторюсь, это вообще должно быть что-то из рамок вон выходящее, это должен быть уникальнейший случай и уникальнейший человек, чтобы такое произошло. И вообще не человек. Так что такая ситуация, наверное, невозможна. Но только в такой ситуации я мог бы испытать особую любовь к не-женщине. Типа есть любовь к людям, есть любовь между мужчиной и женщиной, есть любовь дружеская, есть семейная. И есть эта особая любовь, которая совмещает в себе и любовь к ближнему своему, и любовь дружескую, и любовь духовную – короче всё, кроме сексуального влечения. Это духовное единение с божественным, которое выходит за границы интереса к какому-то полу и вообще какой-либо биологии, потому что добро – бесполое и бестелесное. А замуж… Ну навряд ли, потому что, скорее всего, нам было бы похуй на такие вещи. Если вообще возможен такой союз человека и описанного мною существа, если вообще возможно сказать «нам» или «мы», говоря о союзе с ним. Навряд ли мы с этим существом были бы «парой» в привычном понимании, потому что скорее всего это воплощение любви было бы «парой» с каждой душой каждого человека.

– Чувак… Мне кажется… Ты ёбнулся, – смотрел на меня удивлёнными глазами Марк. Затем он спросил: – Я вообще не понял, что ты сейчас сказал. Какая-то чушь. Давай на землю немного вернёмся. Ответь на вопрос. Не замуж, ладно, а хотя бы появление на публике, например. Появился бы на публике с мальчиком, которого ты описал, и который сказал бы, что любит тебя?

– Ну, что значит «появился бы на публике»? Ты имеешь в виду как пара? Потому что в кино сходить, как обычно мы ходим друг с другом, так-то тоже появление на публике.

– Как пара.

– Как пара не появился бы, потому что не было бы пары, потому что я не по мальчикам.

Марк вздохнул, огорчённый ответом:

– Эх, я думал, что поинтереснее что-нибудь скажешь, чем такие стандартные отговорки. Ну и попонятнее, чем набор слов, что ты раньше сказал.

– Да я тоже думал, что поинтереснее что-нибудь скажу, – усмехнулся я. – Но времена и нравы, к сожалению или к счастью, не очень способствуют к интересным разговорам. Может быть, когда-нибудь потом поинтереснее что-нибудь скажу.

– М-да… Ну ладно, – расстроено сказал он.

– Ну я, наверное, могу сказать что-то интересное про гомосексуальность вообще. Возможно даже забавный спор у нас выйдет.

– В каком плане?

– Ну… Вот что ты считаешь гомосексуальностью?

– Когда… Ну, когда мужик испытывает влечение к мужику.

– А давай попробуем поточнее дать определение. Гомосексуальность – влечение к своему полу. В частном случае – мужчины к мужчинам. Но что именно привлекает мужчин в других мужчинах? Я считаю, что, возможно, качество «мужчинности». Потому что вот есть женщины, а есть мужчины. И гомосексуалу нравятся мужчины, потому что они не женщины. То есть гомосексуала привлекает факт «мужчинности». Но ведь может быть так, что человек не имеет влечения к мужчинности, а имеет влечение к женственности? Будет ли тогда это гомосексуальностью? Типа вот мужику нравится мужик – это гомосексуальность. А вот если мужику нравится женственный мужик, и именно женственность его привлекает? Ну вот как в тюрьмах, например. Петух играет женщину, пытается быть женоподобным. И мужики его ебут, скучая по женщинам. То есть их привлекает женственность, а не мужичинность. Они же тогда не к мужчинности влечение имеют, а к женским проявлениям? Плюс, если объект влечения не считает себя мужчиной, то какая тогда может быть гомосексуальность?

– Ты как-то запутанно говоришь. Гомосексуальность – это влечение биологического мужчины к биологическому мужчине, и не важно, кем он себя считает.

– Влечение к мужчинности?

– Да хоть к хуинности. У тебя хуй с рождения, у него хуй с рождения есть или был, то всё – гомосеки, – сложил он руки на груди.

– А если он гермафродит?

– Хм… Ну он же не женщина.

– Ну,

он и не мужчина.

– Тогда это извращение ёбаное богомерзкое, – сказал он и стал есть бутерброды.

– Окей, – с улыбкой сказал я. – Ладно. Меня не привлекают хуи. Меня не привлекают мужики. Когда я думаю о сексе с мужчинами, то мне пиздец как мерзко. Меня привлекают девушки. Что меня привлекло в том в меру уникальном случае в больнице, так это женственность, которой был дефицит в обстановке, в которой я находился, и которая располагала к появлению таких мыслей. Это мимолётное ощущение, которое вот было – и вот его не стало. Нехватка женского внимания, тесный мужской коллектив, и факт, что, опять же, в тюрьмах из-за таких условий мужики имеют близость, заставили меня задуматься об этом. Но сейчас я не испытываю к нему влечения, как и ни к какому другому мужику. Так что вопрос, я думаю, закрыт.

Я отпил чаю и съел кусочек сыра.

– Так вопрос уже давно закрыт, – непонимающе посмотрел на меня Марк. – Ну подумал и подумал раз. Бывает в таких местах. Похуй вообще.

Я понял, забавного спора у нас не вышло, и что я зря распинаюсь, пытаясь оправдать себя, ведь слушателям внезапно стало плевать на это. Но мне не плевать – меня гложет невротичный стыд за совершённую ошибку, из-за которой кто-то может предположить, что я «пидор».

– А что тому парню поставили? Какой диагноз? – внезапно поинтересовалась Саша у меня.

– Понятия не имею, если честно. Не следил за этим.

– Интересно, какой очередной бред они решили… Они – это психиатры тамошние. Вообще, я так заметила, что работа психиатром заметно так влияет на жизнь человека. Вот, например, религия, да? Если к психиатру придёт человек и скажет, что он говорил с Богом, и что скоро будет второе пришествие, то что в таком случае должен думать психиатр? Сказать, что этот человек больной? По какому признаку? По тому, что он говорил с Богом? Ну у нас полстраны, вообще-то, в Бога верят, и кто-то с ним даже говорит, и кого-то даже уважают за это. И если этот психиатр заявит, что человек больной из-за того, что говорил с Богом, то что это значит? Что он считает больными полстраны? Но верить в Бога так-то норма у нас. Так что что получается? А Иисус? Он ведь тоже говорил с Богом, наверное? Ну или пророки там всякие именитые? Что получается? По мнению этого психиатра они тоже тогда больные все? Тогда тут либо он некомпетентный психиатр, если откажется от постановки диагноза, либо он называет полстраны и уважаемых ими, допустим, исторических личностей больными. А если он сам верит в Бога? Он либо тогда отрицает возможность контакта людей с Богом и прямо обещанное второе пришествие, то есть предаёт веру свою, либо он, опять же, некомпетентный из-за того, что сам болен и эта болезнь мешает ему ставить диагноз.

– Я думаю, что если человек действительно болен и одно из проявлений его болезни – разговор с Богом, то тогда это будет ясно, – возразил Марк Саше.

– А если он просто блаженный? И как ты вообще отличишь реальное пророчество от болезни? В этом и несостоятельность психиатрии. Что слишком много размытых границ и непонятных ситуаций.

– Зачем ты тогда пошла на психиатра? – Света спросила её.

– Чтобы менять это всё. Потому что это влияет на нашу жизнь, а я не хочу, чтобы такая нелепость влияла на мою, – строго проговорила она. – Слишком большая власть определять норму в руках у неразумных людей с огромным самомнением.

Я ел бутерброды с колбасой и утвердительно кивал, соглашаясь с ней. Марк встал и собрал кружки свою, Светы и Саши, чтобы налить свежего чаю. Моя осталась при мне, ибо в ней ещё был чай. Он ушёл на кухню, а я остался в зале. Во время разговоров и молчаний я частенько смотрел перед собой или в окно за креслами Саши и Светы. Мне было удобно привязать к чему-то взгляд и после этого уже рассказывать что-то объёмное. Иногда я переводил взгляд на что-то другое, иногда проплывал взглядом через всю комнату, осматривая то, что уже видел, и высматривая то, что ещё не видел. Странные, порой, ремонтные решения категории «евро». Забавные завитушки с заделом под какие-то старинные детали отделки помещений. Арка над дверным проёмом в зал. Некоторые части стен покрыты какой-то штукой с заделом под камень. Бежевый, белый, красный, шоколадный, чёрный и золотой цвета разлились по всей квартире, тут и там покрывая разное наполнение дома. Слегка съехавший с положившей ногу на ногу халат Саши, немного оголивший её бедро. Её робкая улыбка от того, что она заметила, что я заметил это. Я отвёл глаза, не улыбаясь и не испытывая никаких эмоций. Для меня странно такое поведение, такое мелкое заигрывание в виде непротивления моему взгляду, пусть и случайно положившемуся на её бёдра. Я не считаю, что я ей нравлюсь. Я знаю, что перед ней не встанет выбор между мной и Марком. Меня раздражают подобные глупости, ибо они бессмысленны и… глупы. Раздражают пограничные игры. Эта неопределённость. Либо ты верна своему человеку и перестаёшь совершать эти дурацкие вещи, либо даёшь мне чётко понять, что ты хочешь от меня, если вообще что-то хочешь.