Ностальджия-каналья

Юргелов Тимофей

В самолете внутренних линий уже не аплодировали при приземлении. Игорь едва дождался своего бегемота на роликах, пока тот доедет по эллипсу карусели - нетерпение чуть не разорвало горло. А вокруг - настоящая зима с колким морозцем, перехватывающим дыхание, с сугробами по колено! "Это вам не ваш верикольд, гребаные айриши, это - самый что ни на есть фокин рушен фрозен!" И всюду - спускался ли он по трапу, курил ли у выдачи багажа - с наслаждением вслушивался в русскую речь. "Ну, вот и всё: я дома. Через пару часов на тачке я окончательно буду дома. Жена завизжит от неожиданности и бросится на шею, дети будут распаковывать подарки, мать - глядеть и утирать слезы". Волны счастья одна за другой накатывали и накрывали его с головой.

На выходе из аэровокзала

столпилась очередь, из всех дверей была открыта одна. На стуле перед ней сидел милиционер с автоматом на коленях в засаленном бушлате и шапке на затылке. В глаза сразу бросилась синяя в наколках рука, лежавшая на облезлом цевье, из нагрудного кармана торчала рация. Землистое лицо, но не как у кубинцев от холода, а скорее, от палёной водки, - налитые брыла, отвисшая челюсть и мутные глаза, которые нагло оживились, как только встретились с его глазами. Мент тут же перевёл их на другого пассажира - вспыхнувшее в сердце беспокойство погасло. "Чёрт! Где они такие хари находят? Нет, все-таки лучше ирландский полицай, чем этот мент-урка". Люди шли мимо и показывали милиционеру паспорта, на которые тот почти не обращал внимания, - над свалявшейся колтунами шапкой была приклеена к стеклянной двери бумажка "Внимание! Предъяви паспорт!". "Зачем паспорт при выходе?
– подумал Игорь.
– Ах да, у них же тут антитеррористическая операция". Мутные глаза скользили по очереди - и вдруг снова зацепились за него и также поехали скользить дальше, а рука потянулась к тангенте на лацкане. Игорь подкатил чемодан на роликах и раскрыл загранпаспорт. И тут урка, с автоматом, вцепился глазами в его докет. Игорь подумал: "Чёрт, надо было показать внутренний пасс", - но уже беспрепятственно миновал последний кордон. Перетащил через пороги чемодан и покатил с легким сердцем по пустой площади в сторону, перегородивших выезд бетонных блоков.

Нужно было пройти мимо кирпичного, с железными ставнями здания, чуть больше трансформаторной будки. Вдруг от его стены отделилась мышиная фигура, перечёркнутая чем-то древесно-воронёным у пояса, - вероятно, АКС, - голова мента склонилась набок и что-то отвечала в висящую, как аксельбант, тангенту. Игорь шёл, не глядя на него, но уже всё понял. Как-то сразу почувствовал себя голым на этой белой площади, в новой "мытой" дубленке, с огромным бегемотом на привязи, с лэптопом через плечо. Такое же уркаганское, серое лицо, только худое, с дряблыми брылами, дохнуло перегаром.

– Предъявите паспорт, - сказал страж закона, глядя мимо мутными, зелено-коричневыми, словно слепленными из козюлек, глазками.

– Зачем?
– Внутри у Игоря что-то оборвалось и полетело в пропасть.

– Проверка документов, - сказал милиционер, и тут же из-за угла показался ещё один, такой же серый, с землисто-пунцовым лицом, похожим на красную, пышущую энергией картофелину.

– У меня только что проверили на выходе из вокзала.

– Я откуда знаю: проверили или нет ? у нас антитеррор!

Игорь достал снова свой паспорт, мент почти выдернул его из руки и, не глядя, засунул в карман. Мелькнула мысль: "А, ерунда - другой куплю"...

– Пройдёмте...

– Вы паспорт проверьте, - попробовал он заикнуться.

– Пошли, чё, препираться будем?
– зашипел сбоку второй милиционер, тоже перечёркнутый автоматом.

– Да пожалуйста...
– Мятная слабость потекла от сердца к рукам и ногам, перехватила горло.

Завели в обшарпанную комнату с несколькими столами. Воняло здесь табаком и кислятиной. Откуда-то появилось еще несколько мышиных фигур, среди них белёсый старший лейтенант, с белыми волосками на раздвоенном кончике носа. Все терпеливо смотрели на Игоря, лейтенант пощипывал волоски на носу, в пощипывании этом читался приговор. Сесть не предложили, - может, все-таки скоро отпустят... Он стоял по одну сторону стола, старлей - по другую.

Первый мент протянул паспорт лейтенанту, тот раскрыл и сравнил с Игорем.

– А наш российский паспорт у вас есть?
– "Ща! Я вам ещё внутренний пасс отдам!.."

–

А это что, не российский?

– Ладно...
– опустил руку с паспортом.
– Валюта есть?
– "Ну правильно, чего церемониться - сразу быка за рога!.."

– Есть немного...
– Он где-то читал или слышал, что лучше в разговоре с представителями закона говорить правду, но не всю.

– Покажите.

Чёрт, она же у него вся в трусах: несколько пришпиленных к резинке женских "следиков", которыми снабдила его перед отъездом жена. Бросило в жар, стало страшно неловко: как же он будет при незнакомых людях расстегивать штаны и доставать из трусов деньги - словно куркуль какой-нибудь. А не достанешь - обыщут: и что тогда?.. Странное чувство: тебя грабят - а тебе стыдно, что деньги в трусах зашиты... И все равно еще теплилась надежда, что это всего лишь проверка. Начал расстегивать джинсы - и остановился...

– Может, не надо?..

– Надо, Вася, надо!..
– проговорил с блатной интонацией краснолицый.

– Зачем?

– Должны мы проверить: поддельные они у вас или нет?

– А как вы определите?

– Отправим на экспертизу.

"Нет, не проверка - грабят: отправят - себе в карман!.. Эксперты, вашу мать!.."

Дикое отчаяние забилось в сердце, выдавило остатки стыда: "Всё, плакали мои трудовые денежки..." Прошиб жгучий пот; глупо, предательски задрожали руки, когда расстёгивал английские булавки, выворачивал следики и доставал зелёные, розовые, голубые пачки... Лучше было спуститься в подвал того бутика с тремя грациями и просадить всё там... Его действия, однако, не вызвали в присутствующих никакой реакции: все отнеслись с пониманием. В процессе появления денег главный вел допрос: откуда прибыли, чем занимались заграницей, сколько получали...

– Вы не беспокойтесь, мы вам расписку дадим, что валюта изъята на экспертизу... Может, это все-таки обычная проверка?
– проклятая надежда, о которой писал ещё Солженицын, лишающая зека сил к сопротивлению.

– Я их в банке купил -- у меня чеки имеются...
– последняя попытка схватиться за соломинку их совести. Достал из бумажника чеки - старлей без энтузиазма развернул один из них и возвратил Игорю. Чеки вернул, а юро, баксы и стёрлинги выложил возле себя на столе тремя стопками - и не побрезговал из чужих трусов взять! Деньги не пахнут...

– В каком, в российском банке?

– Да почему в российском? В ирландском...

– Не-е, чужим банкам мы не доверяем!..

" Ага! Своим, значит, доверяете - ну-ну..."

– Откуда мы знаем, что тут написано?

"Товарищ старший лейтенант, вы же в школе, наверно, английский учили: "Who is on duty today?"* Всех матери старались устроить в класс с английским языком: вдруг в жизни пригодится"...

– Давайте я вам переведу...

– Отведите его в комнату для досмотра.

Нет, он был не прав: это - проверка-ограбление, такой отечественный жанр - заодно и проверить ...

– Какого досмотра?! Я же вам все показал...

– Может, у вас еще что запрещённое есть?..

Игорь оглянулся: деньги, чемодан, лэптоп сиротливо прощались с ним, словно с приговорённым... Еще где-то он слышал или читал, что следует грабителям отдавать всё ценное, чтобы не лишиться здоровья или даже жизни.

В другой комнате с одним облезлым столом два суровых стража порядка предложили выложить всё из карманов. Того, с серыми морщинами, что преградил ему путь на площади, сразу привлекло портмоне. Опытными руками стал извлекать и раскладывать на столе разные бумажки, тщательно расправляя и читая их. Рубли пересчитал и сложил отдельной стопкой. И вдруг - он совсем забыл про него - достал старый бейджик с какой-то вшивой презентации, полученный обходным путем, где было сказано, что Игорь - член некого занюханного союза журналистов, о котором сам он ни слухом, ни духом... Просто валялся в бумажнике на всякий случай - и вот этот великий случай настал... В распростертом на лопатках борце вспыхнула надежда на победу. У него в пересохшем горле даже что-то перевернулось: