Ностальгия по истокам

Элиаде Мирча

Ностальгия по первородству продолжала существовать в скрытой форме у многих писателей этого времени. Торо дает великолепные примеры, иллюстрирующие смысл «первородной райской жизни Адама». Он смотрит на своей утреннее купание в озере как на «религиозное упражнение и как на одну из самых прекрасных вещей, которые я делаю» (Там же, с. 22). Для него это ритуал возрождения. Любовь к детям у Торо также носит на себе печать «райской жизни»: «каждый ребенок заново начинает мир», — писал он, может быть, до конца не осознавая глубину сделанного им открытия.

Подобное стремление к «первородному», к первоначальному отражает «архаический» тип менталитета, сопротивляющийся истории и возносящий сакральность жизни и тела.

Уитмен, называющий себя «слагателем райских песен», говорит о том, что «аромат его тела более тонок, чем молитва», что его голова есть нечто «большее, чем все церкви,

библии и верования» (Там же, с. 43). Льюис с полным основание усматривает «райский нарциссизм» в экстатических заявлениях следующего рода, «если я и испытываю к чему-то большее почтение, чем ко всему иному, то это поверхность моего тела», или «я полон божественного как внутри, так и вовне и я делаю себя священным, чего бы я не касался». Эти заявления обнаруживают определенную связь с тантрическими текстами. Льюис также находит у Уитмена следующую парадигматическую тему: прошлое мертво, это труп, но «по мнению Уитмена, прошлое настолько израсходовано и истрачено, что нет сомнения, что оно совершенно забыто» (с. 44). Уитмен и его современники разделяли надежду, что человек родился заново в новом обществе и что, как говорит Льюис, «история нации получила в Америке новую точку отсчета» (с. 45). Уитмен выражает со всей силой и яркостью одержимость навязчивой идеей первоначального, абсолютного начала. Он любил «декламировать Гомера, прогуливаясь вдоль берега Океана» (Там же, с. 44) — поскольку Гомер принадлежал к первоначалу (primordium). Он не был продуктом истории, он стал основателем европейской поэзии.

Но реакция на эту новую версию парадизиакального мифа не заставила себя долго ждать: старый Генри Джеймс, отец Уильяма и Генри, со всей твердостью утверждал: «самая большая услуга, которую Ева оказала Адаму — это то, что она извергла его из Рая» (Ibid., p. 58). Иными словами только будучи изгнанным из Рая, человек стал самим собой: стал хозяином своей судьбы, открылся культуре и совершенствованию, человеческое существование обрело творческий смысл и творческую значимость. Но история это демистификации парадизиакальной ностальгии в Америке увела бы нас очень далеко от темы нашего разговора.

Племя гварани в поисках утраченного Рая

В 1912 году бразильский этнолог Курт Нимьендайу встретил на побережье около Сан-Пауло группу индейцев племени гварани, которые остановились здесь в поисках утраченного Рая. «Они без устали танцевали в течение нескольких дней в надежде, что их тела, став невесомыми в бесконечном движении, вознесутся на небеса в обитель „Великой Матери“, ожидающей на востоке своих детей. Их постигло в этом разочарование, но вера нисколько не умалилась и они вернулись обратно, убежденные в том, что удаче их небесного предприятия помешало то, что одевшись по-европейски и питаясь европейскими продуктами, они стали слишком тяжелыми».²⁰

Эти поиски утраченного Рая были последней из миграций, предпринятых гварани за последние несколько веков. Первая попытка подобного рода засвидетельствована в 1515 году.²¹ Но самая значительная миграция группы племени тупинамба к земле Великого Предка имела место в 1539–1549 гг. Отправившись в путь из страны Пернамбуко, пишет Альфред Метро, это племя индейцев прибыло в Перу, где они встретили испанских конкистадоров. Индейцы пересекли почти весь южноамериканский материк в самом широком его месте, стремясь найти «Землю бессмертия и вечного покоя». Они рассказали испанцам о сказочных городах, заваленных золотом и эти истории, возможно разукрашенные их собственными грезами, воспламенили воображение испанцев и во многом явились причиной неудачно завершившейся экспедиции Педро де Урсуа, пожелавшего стать завоевателем Эльдорадо. И испанцы и индейцы преследовали одну и ту же химеру с той лишь разницей, что индейцы стремились к вечному блаженству в то время как испанцы, ценой жесточайших страданий, желали получить средства, могущие помочь им достичь земного, преходящего счастья.²² Нимьендайу приводит очень богатую документацию о фантастических странствованиях племени гварани в поисках «счастливой страны». Альфред Метро и Эгон Шаден впоследствии дополнили и уточнили эту информацию.²³

Коллективные поиски рая продолжаются уже четыре века и без сомнения относятся к одним из самых своеобразных и исключительных явлений Нового мира. События, описанные Нимьендайу в 1912 году, происходят еще и в наше время, но индейцы только лишь одного племени гварани, мбуа, продолжают искать рай на востоке, остальные

считают, что рай находится в центре земли или же в зените.²⁴

Мы вернемся еще к различным определениям и уточнениям топографии рая. На настоящий момент отметим следующую характерную особенность религии всех племен тупи-гварани: ту значительную роль, которую в ней играют шаманы и прорицатели. Именно они под влиянием являющихся им видений и снов организуют и руководят экспедициями к «счастливой стране». Даже у тех племен, которые не одержимы страстью поисков рая, шаманам удается привести всех в неистовство, как только они, рассказывая о своих сновидениях и экстазах, обращаются к некоторым типично парадизиакальным образам. Один иезуит XVI века писал о племени Тупинамба: «шаманы убеждают индийцев не работать, не выходить в поля, обещая им, что все вырастет само, пища заполнит все хижины, а мотыги сами будут обрабатывать землю, что стрелы полетят куда надо без всяких усилий и поразят всех врагов. Они предсказывают, что все старые станут молодыми».²⁵ Мы узнаем здесь парадизиакальный синдром Золотого Века. Чтобы ускорить его пришествие, индейцы отказываются от всех видов профанной деятельность, и, побуждаемые и вдохновляемые прорицателями, продолжают день и ночь свои танцы. Как мы это увидим дальше, танец есть самый эффективный способ достичь экстаза или, по крайней мере, приблизиться к божеству.

Тупи-гварани в большей мере чем другие первобытные народы преисполнены желания обрести откровения, которые Сверхъестественные Существа дают посредством сновидений шаманов. В большей мере чем другие соседние племена тупи-гварани стремятся сохранить постоянный контакт со сверхъестественным миром для того, чтобы в нужное время получить гарантии, необходимые для достижения рая. Откуда же исходит эта удивительная религиозная чувствительность, эта одержимость поисками рая, страх не успеть истолковать вовремя божественные знамения и, как следствие этого, погибнуть в неизбежной космической катастрофе?

Конец мира

Ответ на эти вопросы нам дают мифы. В мифологических системах всех племен гварани, сохранившихся еще в Бразилии, сохранилось предание, что предшествующую землю полностью уничтожили потоп или пожар и что подобная катастрофа повторится в более или менее ближайшем будущем. Вера в будущую катастрофу, однако, редко встречается среди других групп племени тупи.²⁶ Следует ли расценивать ее как влияние христианства? Совсем не обязательно. Подобные идеи встречаются у многих архаических народов.

Более того, в некоторых случаях трудно точно определить, имела ли место космическая катастрофа только в прошлом, или же она повторится также и в будущем, и причина этих сомнений — неразличение в языках соответствующих народов прошедшего и будущего времен.²⁷ Следует, наконец, вспомнить о мифе народа тукума, по которому будущая катастрофа явится делом рук Диуа, оскорбленного изменением традиций племени, явившимся следствием контактов с белыми христианами. Эта вера частично совпадает с верой племени гварани. И, конечно, трудно поверить, что миф, где объявляется о конце света, наступающем вследствие влияния культуры белых, имеет христианское происхождение.

Как бы то ни было, но конец света различными племенами гварани представляется по-разному. Племя мбуасов ожидает неизбежного потопа или космического пожара или наступления темноты, которая воцарится на земле навсегда. Члены племени нандева считают, что земля должна расколоться на части: они полагают, что она имеет форму диска. Племя кайовас, наконец, думает, что причиной конца света будет нашествие различных чудовищ: летающих лошадей, обезьян, мечущих огненные стрелы.²⁸ Следует подчеркнуть, что представление о рае и его поиски находятся в тесной связи со страхом приближающейся катастрофы. Миграции и поиски рая вызываются надеждой достичь «счастливой земли» до того, как наступит конец света. Сами названия, которые племена гварани дают раю, говорят о том, что оно — единственное место, где можно спастись от всеобщего разрушения. Нандева называют его иви-номи-мбире — «земля, где мы прячемся», т. е. место, где можем найти убежище во время катастрофы. Рай называется иви-мараеи, т. е. «земля без зла» или просто иваи, что значит «небо». Рай — место, где нечего бояться, его жители не знают ни голода, ни болезней, ни смерти.²⁹