"Нотариус из Квакенбурга"
Шрифт:
— Разрешите помешать вашему религиозному диспуту. Инспектор Вейш просит месьера Мартиниуса с помощником в курительную комнату для продолжения допроса.
Когда мы вернулись в курительную, Себастьян Де-Бург был уже там. Против своего обыкновения трезвый, он сидел в кресле и курил тонкую коричневую сигару, печально глядя куда-то в угол. Увидев нас, Себастьян повернулся к инспектору и вопросительно посмотрел на него. Вейш отложил в сторону потухшую трубку.
— Ну что же, все в сборе. Продолжим следствие. Месьер граф Себастьян Де-Бург,
Себастьян ткнул сигару в пепельницу и пожал плечами.
— Что, собственно, вы хотите узнать, инспектор? Я в полном недоумении. Мне неизвестны причины, из-за которых мой отец мог покончить с собой. Я также не знаю, кто и за что мог бы его убить.
— А вы допускаете, что его сиятельство мог быть убит?
Себастьян опять пожал плечами.
— Можно допустить всё, что угодно. Но я не знаю ни одного человека в замке способного поднять на него руку. Мой отец был всегда добр и щедр с людьми и даже когда он был мировым судьей, все признавали его снисходительность.
— Хорошо. Мы все можем согласиться, что граф Бертрам был добрым и щедрым человеком, но, к сожалению, факт остается фактом — хозяин замка Три Башни вчера вечером умер в результате отравления цианом. Значит, у него были враги, о которых могут знать, прежде всего, самые близкие ему люди. Подумайте хорошенько, Себастьян, не говорил ли его сиятельство о какой-нибудь угрожающей ему опасности?
Себастьян решительно покачал головой.
— Нет-нет. Я ничего подобного не слышал. Правда мой отец был довольно замкнутым и скрытным человеком. Кроме того, в последнее время он не очень хорошо относился ко мне, часто бывал несправедлив. Может быть, Озрик или Валерия знают больше меня. Они пользовались б'oльшим расположением отца.
Инспектор подождал, пока писарь запишет слова Себастьяна, и задал новый вопрос:
— А как вы относитесь к изменению завещания?
Себастьян хмуро усмехнулся.
— Вот вы куда клоните! Да, конечно, я был раздосадован решением отца, но, в конце концов, он здесь хозяин и вправе делать то, что считает нужным. Я уже сказал, что он часто ко мне был несправедлив.
— То есть ваши угрозы в адрес отца ничего не значат? — ехидно поинтересовался Вейш.
— Я был пьян и наговорил глупостей. Я любил отца и никогда бы не причинил ему ни малейшего вреда!
— А ваша супруга, госпожа Патриция, как восприняла решение графа Бертрама?
Себастьян в третий раз пожал плечами.
— Три, конечно, была недовольна, но подозревать её в том, что она отравила отца — это просто невероятно.
— Почему же невероятно? Не секрет, что граф Бертрам был тяжело болен. Долго он бы всё равно не прожил. Госпожа Патриция, конечно, строила какие-то планы дальнейшей жизни. И вдруг все планы рушатся. Наследником становится другой. Есть от чего потерять голову.
Себастьян резко встал и крикнул:
— Прекратите, инспектор! Не забывайте, что
С этими словами взволнованный Себастьян выскочил из комнаты.
Признаться, именно эта парочка мне больше всего подозрительна, — спокойно сказал Вейш, снова разжигая свою трубку.
— Патриция и Себастьян? — уточнил доктор Адам.
— Именно. Уж больно много они потеряли в связи с изменением завещания.
— Кстати, — обратился инспектор к нотариусу, — каковы условия нового завещания?
— Я оглашу его, как только мы закончим слушать свидетелей, — ответил мой шеф.
— Ну, что же, давайте тогда заканчивать, — решил Вейш и подал знак стражнику пригласить Валерию.
Меня поразила та перемена, которая произошла во внешности девушки за один день. Прежде всего, в глаза бросалась некоторая небрежность в одежде и причёске Валерии. Несколько локонов выбились и беспорядочно падали на её бледное узкое лицо, почти скрывая его. Серые глаза горели каким-то лихорадочным огнём. Заметно было, что у неё мелко трясутся руки. Мне стало жаль бедную девушку, потерявшую отца накануне свадьбы.
Вейш предложил ей стакан воды, но Валерия отрицательно помотала головой.
— Спасибо, инспектор, не нужно. Смерть отца стала для меня страшным ударом. Мне сейчас очень тяжело, но я готова ответить на ваши вопросы.
Инспектор сказал, сочувственно глядя на девушку:
— Я понимаю ваше состояние, мадемуазель, и обещаю долго вас не задерживать. Не могли бы вы рассказать мне что-либо могущее помочь раскрыть эту ужасную загадку?
Валерия задумалась, потом подняла на инспектора взгляд и произнесла:
— Я не верю, что отец покончил с собой. Озрик сказал, кто-то взял яд из его лаборатории. Значит, кто-то из нас виновен, кто-то из нас убийца!
— Скажите откровенно, мадемуазель, — спросил Вейш, — не заходили ли вы вчера после ужина к его сиятельству?
Валерия посмотрела на инспектора и отрицательно покачала головой.
— Нет, сразу после ужина мы с месьером Мартиниусом и месьером Лукасом расположились в гостиной и беседовали почти до полуночи. Потом я легла спать. А утром меня разбудила Таис. Я бросилась к отцу, а там, там…
При страшном воспоминании, глаза Валерии наполнились слезами. Вейш повернулся к нотариусу.
— Вы подтверждаете слова мадемуазель?
— Да, конечно, — покивал мой шеф. — Всё так и было. Я помню, что мы ещё пили какую-то замечательную настойку.
Валерия улыбнулась ему сквозь слёзы.
— Я обещаю подарить бутылочку, раз она вам так понравилась.
— Давайте вернёмся к делу, — вмешался инспектор. — Что вы можете рассказать о любовной связи вашего брата Озрика и госпожи Патриции?