Новария
Шрифт:
— Но мы ведь не сможем унести все наши вещи, да еще и кучу добычи, — сказал Керин. — Лучше я пригоню лодку, пока ты обираешь мертвецов.
— А почему бы не воспользоваться шлюпкой пиратов?
— Она слишком большая, и одному мне с ней не справиться.
— Я с тобой пойду, — сказала девушка.
— Гм... — проворчал Пвана, — красотки вечно предпочитают молодых да зеленых пожилым и умудренным опытом. Ладно, идите. Надеюсь, ты будешь фехтовать ловчее, чем с капитаном Малго!
Керин с девушкой
— Извиняюсь, сударыня, а почему пираты называли тебя принцессой Ноджири?
— Да, называли, но этот титул немногого стоит. Я всего лишь дальняя родственница Софи. Вот его сестер и дочерей величают «высочествами». А ты кто, сударь?
Керин представился и добавил:
— Я не ожидал, что такая девушка, как ты, станет преспокойно резать людей... Неужели тебе не было противно?
— Может, и было бы, если бы они по-другому со мной обходились.
— Ты хочешь сказать, что они...
— Да-да, они насиловали меня до полусмерти и без счету. К счастью, я знаю хорошее противозачаточное заклятие. У меня все так болит, что от одной мысли о любви дурно делается.
— Бедняжка! — вздохнул Керин. — Со мной ты в безопасности.
— А кто этот другой — старик?
— Отшельник. Зовут его Пвана.
— Тот, что основал культ Баутонга, а потом исчез? Как же я не догадалась! Я много могу рассказать о том, что он в Кватне натворил...
— А вот и лодка. Помоги-ка мне спустить ее на воду, а потом запрыгивай.
Когда луна коснулась горизонта, лодка с «Яркой Рыбки» осторожно подошла к корме пиратского судна. Керин сидел на веслах, Пвана поместился на баке, а Ноджири — на корме. В лодке лежало множество добра, снятого с убитых пиратов, — мечи, кинжалы, кошельки, драгоценности и кое-какие дорогие одежды. Белинка запищала:
— Он спит, мастер Керин. Но будь осторожен! Неужели все мои доводы не остановят тебя? Впереди опасность!
— Не остановят, — пробормотал в ответ Керин. Он обернулся к Пвану, который сказал:
— Вперед, молодой человек! Если ты, конечно, не трусишь.
— Мне кажется, разумнее дождаться наступления полной темноты, — ответил Керин, подавляя в себе нараставший гнев. Сейчас ему понадобится все его хладнокровие, и нельзя позволить раздражению завладеть собой.
С той минуты как Керин и Ноджири вместе отправились за лодкой, Пвана стал особенно вспыльчив. Керину пришло в голову, что старик, наверное, мучится ревностью. Юноша с трудом мог в это поверить — но ведь когда-то и Пвана был молод и мечтал о привлекательных женщинах.
Наконец луна скрылась за горизонтом.
— Учитель, можно мне воспользоваться твоей шапкой-невидимкой? — спросил Керин.
— Если часовой спит, она тебе
— Но он может проснуться, — настаивал Керин. — Если он заметит как я лезу на борт, он из меня кишки выпустит раньше, чем я смогу обнажить меч.
— Не проснется, — проворчал Пвана. — Эту мою безделушку я в чужие руки не даю. Давай иди! Если ты попадешь в беду, я заберусь на палубу и тебя выручу. Сил у меня на это хватит!
Керин решил не уступать:
— Не дашь шапку-невидимку — на корабль не полезу. А будешь упорствовать — вернусь на Кинунгунг.
— И питаться мы будем вялеными пиратами? Постой, на тебя, кажется, наложено защитное заклятие? Мое духовное чувство мне говорит, что так оно и есть, — вот почему я не смог вылечить твои мозоли так быстро, как хотел.
— Это правда, — сказал Керин, — учитель Уллер наложил его на меня перед отъездом. А оно до сих пор действует?
— Здесь я не могу точно определить, но думаю, что действует. Если ты наденешь шапку-невидимку, то либо шапка, либо заклятие потеряет силу, а может, и шапка, и заклятие сразу. Кроме того, тебе ведь придется тогда раздеться.
— Это еще почему?
— Потому что шапка-невидимка не скрывает одежду. Одежда, двигающаяся самостоятельно, ничем не лучше, чем одежда с тобой внутри. Так что тебе тогда нужно будет карабкаться наверх, держа меч в зубах.
— Ну раз так, то придется, видно, без шапки-невидимки обойтись.
Керин в последний раз налег на весла и прошептал:
— Не дай нам громко стукнуться носом о корабль!
Он отдал слегка назад, и лодка подошла к судну боком.
Керин увидел, что может дотянуться до перил. Набрав воздуху, он встал, взялся за перила и поднял ногу, чтобы опереться на транец, но тут...
Керин так никогда и не узнал, почему он поскользнулся и упал обратно в лодку. Не удержавшись на ногах, он качнулся, перевалился через борт и плюхнулся в море. Вода накрыла его с головой. Хотя меч и одежда тянули его вниз, Керин выбрался на поверхность и протер глаза.
Сверху раздался грубый голос:
— Кто это здесь?
Над перилами показалось лицо часового; свет звезд сверкнул на лезвии его сабли. Ноджири — она сидела на корме и, казалось, была одна в лодке — подняла голову и заворковала:
— Мастер Бакай? После того как твои товарищи насладились моим телом, они решили, что по справедливости и тебя нельзя обойти. Поможешь мне забраться?
— Хорошая мысль! — сказал часовой. — Давай-ка, девочка, руку. Для этих грубиянов ты слишком хороша... Вот я сейчас плащ на палубе расстелю. Ух-х-х-х!
Часовой куда-то исчез, и Керин услышал звук падающего тела, а затем голос Пваны:
— Керин, подай-ка мне саронг — он в лодке лежит!
Керин закашлялся от попавшей в легкие воды и ответил: