Новатерра
Шрифт:
Нинка-Язва 'зарубцевалась' на диване в кабинете, и он прошёл в комнату отдыха.
– Альки мои хорошие, вы уж простите, я полежу немного. Домой пока не ходите, а то мало ли что...
– Мы будем вашими сиделками, герр оберст, - усмехнулась супруга.
– Или лежалками.
– Согласен так болеть!.. Серьёзно, девушки, не уходите никуда и за Нинѓкой поглядывайте. Как очухается, сразу будите меня. Мать, поставь Алёнке мультик 'Чип и Дейл спешат на помощь'.
– Не надо, батюшка,
– Я просто рядом с вами посижу, если, конечно...
– Батюшка не возражает, - лицо Алины омрачилось скорбным выражением поруганной невинности.
– И я - о-хо-хо!
– тоже...
– И быть по сему, - резюмировал гетман.
И прилёг на диван.
И чуть не искрошил зубы, стиснув челюсти от острой боли в боку.
Спать пришлось сидя...
Гетман очень редко видел сны. А нынче утром поимел такое счастье. Разнообразное, ярчайшее и глупое донельзя.
Забавный пёсик с длинными ушами ежеминутно вырывал у него по ребру и, вознося молитвы, делал женщин, причём творил их много более ушастыми, чем сам.
Кучинский, Док и Нина Юрьевна отплясывали джигу вокруг объёмистой - литров на сто - бутылки водки, горланя при этом: 'Слава ВДВ!'.
Бабушка этих самых войск читала банде бородатых ваххабитов лекцию о пользе алкоголя и свинины для правоверных мусульман, кляѓлась при этом мамой Шамиля Басаева и безаллашно (тюркское 'безбожно') материлась.
Из соседнего лектория вещал Ходжаев на тему 'Крокодилы: миф или брехня?' и приводил в пример брехни пилота Никоненко.
Анахоѓрет, Серёга Рогачёв и Костик Елизаров сжигали на костре еретика - станичного батюшку Никодима, в миру Булдыгина. За пьянство на посту. Великом. Том, что увенчан Воскресением Христовым, по-нанайѓски - Пасхой. При этом пожирали куличи, приправленные мерзкой кровью врага цивилизации номер один - гроссмейстера ордена Клистирной Трубки сиониста Шаца, известного как Рыцарь Лысая Башка с победным кличем 'Батенька!' и родовым девизом 'Задницу к осмотру, дорогой товарищ!'
А с высоты клубящихся небес на суету людей печально и задумчиво взирала ангелоподобная Алёнка. Роняя слезы. Гетману на тельняшку...
– Малы-ыш! Алёнушка-а-а! Алё-о! К чему столько слёз?!
– Ой, батюшка, простите ради Бога!
– вздрогнула девчонка.
– Я не хотела, честное слово!
– Да брось ты!
– он положил руку Алёнке на плечо.
– Что случиѓлось, малыш?
– Случилось...
– в заплаканных глазах её, как утром дня минувшего, разверзлась ширь Вселенной.
– Больше ничего не случилось, батюшка. Пока. Только вы вот...
– Пока ничего не случилось...
– не дав ей договорить, шёпотом повторил Александр.
–
– Чувствую, - голос девушки стал ледяным.
– Сегодня кое-что проиѓзойдёт. Что-то ещё. Не знаю, хорошее или плохое, но обязательно произойдёт. Что-то изменится. Раз и навсегда. А что - мне не ведомо, простите, баѓтюшка.
– Но Завтра хоть наступит?
– припомнил гетман прежний разговор.
– Обязательно!
– с уверенностью подтвердила девушка...
...
– Спасибо и на том, дитя моё, - вздохнул величественный седоѓвласый старец.
– А за Себя и за Него не беспокойся, я присмотрю, чтоб твой Хранитель больше глупостей не натворил!...
– Завтра обязательно наступит, - чуть слышно продолжала Алёнка, - вот только мы в нём будем уже совсем другими, а лучше или хуже, мне знать не дано... Простите, батюшка, если что не так сказала.
– Спасибо и на том, дитя моё, - задумчиво произнес гетман, чувствуя: поёт с чужого голоса.
– По крайней мере, в ближайшие сутѓки новой Чумы или какого иного катаклизма можно не бояться.
– Бояться нужно ранней импотенции, - заявила вдруг девушка.
Гетман опешил.
– Чего?!
– Правда-правда! Дядя Саша Кучинский так сказал, когѓда я в больнице лежала.
Он давился хохотом, но сдерживался, глядя в серьёзное личико простодушной девчонки.
– Я, правда, не знаю точно, что это такое...
– Это действительно ужасная болезнь, малыш... их... пх... пх!
– смех душил гетмана, как ордынский волосяной аркан.
– Что с вами, батюшка?!
– Всё в порядке, милая, просто закашлялся. А где Алина? Хы!..
– Сейчас придёт, она спустилась...
– Пхе! Гы! Пхе!.. Зайка, принеси мне, пожалуйста, холодной воды. Только набери в холле на первом этаже, там из крана течёт ключевая... пхе! пхе! гы!
– Сейчас, батюшка!
Девчонка убежала, и гетман расхохотался так, что задрожали стены резиденции. Но ненадолго - левый бок тому изо всех сил препятствовал. К возвращению Алёнки он стонал, держась за раненную в схватке грудь.
– Батюшка, вам плохо?! Батюшка, я сейчас врача..!
– Подожди, малыш, успокойся, присядь, - он поймал девушку за руѓку.
– Всё хорошо. Как дела внизу?
– Дела... дела... дела... что-то я хотела вам... а-а! Она проснуѓлась, вот!
– Кто 'она'?
– не сразу понял гетман.
– Ну, эта тетя, которая у вас на диване...
– Нинка? Очень хорошо!
– он попытался встать, но получилось далеѓко не сразу.
– И что она делает?