Новая алмазная сутра

Раджниш Бхагаван Шри

Встав из постели, я проковыляла к двери и увидела Анандо, которая сказала мне, что прибыла полиция, а я должна возвращаться в постель. Вернуться в постель! Я быстро оделась, вспоминая из своего последнего переживания с полицией, что то, что вы одели, когда прибыла полиция, может быть тем, что будет на вас в течение нескольких дней в тюрьме.

Я подошла к дому и увидела, что он окружен кричащими агрессивными мужчинами в штатской одежде с оружием, и примерно двадцатью полицейскими в форме. Четверо полицейских тащили Анандо в местную тюрьму, они схватили также еще одного друга, который пришел помочь. Я побежала вверх по ступеням на веранду,

встала перед дверью и сказала полицейскому: "Это, должно быть, какая-то ошибка. Пожалуйста, подождите, наши адвокаты свяжутся с начальником полиции, и это все будет решено". Он сказал мне: "Я начальник полиции!" Я настаивала на том, что это ошибка, и нужно связаться с высшими властями. "Я член магистрата", - сказал другой человек!

Я была убеждена, что происходит ужасная ошибка, и что если только мы сможем остановить полицию, чтобы она не входила в дом до тех пор, пока не подоспеет помощь, все будет в порядке. Но эти люди вели себя так, как будто они были посланы со срочной, опасной миссией. Это напомнило мне арест в Шарлотте, когда те, кто арестовывали нас, не знали, что они делают, но думали, что они арестовывают опасных террористов.

Люди разделились на группы по два-три человека и начали красться вокруг дома, стараясь найти вход. Я побежала за двумя из них, которые собирались влезть в окно, встала перед ними и закричала: "Нет". Они старались оттолкнуть меня, но я не дала им подойти близко к окну. Мое лицо было в синяках и порезах от происшествия с мотоциклом, и я думаю, что это вселяло в меня храбрость, что они не тронут меня. Если бы они это сделали, я знаю совершенно точно, что для них бы это кончилось плохо, потому что я обвинила бы их в том, что они нанесли мне эти раны. Может быть, они знали это тоже, но что бы они не думали по поводу того ужасного состояния, в котором было мое лицо, они позволяли мне свободно двигаться, хотя я создавала им проблемы.

Японская Гита пришла помочь, и хотя она была меньше чем пять футов высотой, у нее была сила, на которую можно было рассчитывать, и она преследовала людей, которые пытались залезть в окно.

Я побежала вокруг дома, и каждый раз, когда я видела, что они собираются врываться, я вставала перед ними. На одном конце дома стоял полицейский в штатском, ноги расставлены, а в руках он держал над головой большой камень. Он выглядел как Голиаф в библейской истории, и он собирался швырнуть камень в окно.

Я увидела, что за окном были Ашиш и Рафия и наше видеооборудование. Если он кинет этот камень в окно, тогда он их очень сильно поранит. Я встала между "Голиафом" и окном и закричала на него:

"Я думала, что на Крите полицейские друзья людей, но вы просто фашисты!" Еще двое полицейских в форме присоединились к нему, и один из них, его лицо стало ярко красным, крикнул мне: "Мы не фашисты!" - и Голиаф положил камень на землю.

Затем я услышала звук разбивающегося стекла и, побежав за угол, я успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое полицейских карабкаются вверх по четырехфутовой стене и забираются через окно в дом. Я увидела, что они пересекают комнату, направляясь к лестнице, и краем глаза увидела, что главная дверь тоже открыта. Я забралась через разбитое окно за ними и побежала к спиральной лестнице, которая вела в комнаты Ошо.

Я успела к лестнице раньше их. Я знала, куда я иду, а они колебались, может быть, они ожидали увидеть пулеметы. Когда я достигла верха лестницы, вышел Рафия со своей камерой и начал делать фото

людей, которые бежали по лестнице.

Я подошла к дверям ванной комнаты Ошо и в то же время я увидела, как двое или трое людей схватили Рафия и потащили его силой в гостиную. Я подумала на минуту, что они будут бить его, но я не могла ничего поделать.

Кендра через несколько минут последовала за ними, она шла под конвоем полицейских в гостиную, и я увидела Рафия, который лежал на полу, двое мужчин возвышались над ним, но ему удалось вынуть пленку из камеры и перебросить ее Кендре. Джон стоял рядом со мной, и мы кричали Ошо через щель в двери, чтобы дать ему знать, что происходит.

Он просил сказать им, что он будет через минуту.

"Голиаф" появился на ступеньках, и спиральная лестница теперь была заполнена полицией, все старались подняться и войти в коридор, ведущий к ванной комнате Ошо.

Я сказала: "Пожалуйста, мы мирные люди, нет необходимости применять насилие".

Голиаф сказал, что все зависит от нас, будут ли они применять насилие или нет. Я сказала, что мы не применяли насилия к ним. Они старались отпихнуть меня от двери ванной комнаты, но я думаю, что мое избитое решительное лицо остановило их от применения насилия ко мне.

Я сказала им: "Пожалуйста, позвольте ему закончить в ванной комнате".

Несколько человек вышибли ногами дверь спальни Ошо и ворвались внутрь с оружием наготове. Джон также был в коридоре, когда появился Ошо, и все начали толкаться.

Я повернулась к начальнику полиции и сказала, что так много людей не нужно, пожалуйста, пошлите своих головорезов вниз; он так и сделал, оставив восемь или десять человек, которые неуклюже эскортировали Ошо в гостиную, он спокойно прошел к своему креслу и сел.

Когда мы вошли, я увидела Рафию. Он сидел на стуле лицом к двери, его лицо горело, волосы были взлохмачены, и он выглядел потрясенным. Я заметила, что когда Ошо садился, он взглянул на Рафию проникающим взглядом, и я думаю, что он посмотрел, все ли с ним в порядке.

Джон сидел по одну сторону от кресла Ошо около окна, а я сидела по другую.

Полицейские окружили кресло и начали кричать все одновременно на греческом.

Это продолжалось, что-то около пяти минут, потом Ошо повернулся ко мне и сказал:

"Найди Мукту для перевода".

Я спустилась вниз, сопровождаемая начальником полиции, и позвала Мукту из комнаты внизу, она подбежала. Теперь с переводчиком ситуация ненамного улучшилась, потому что полицейские продолжали кричать.

Ошо спокойно спросил их, может ли он посмотреть их бумаги, и почему они пришли.

Они передали бумаги, и Мукта начала читать, но в комнате все равно был хаос.

Тогда у меня было чувство, что им приказали доставить Ошо к определенному времени, потому что они все время смотрели на часы, и их беспокойство и агрессия нарастали.

Ошо сказал, что он уедет, нет проблем, но нужно, чтобы его люди сделали приготовления и упаковали его вещи. Они могут охранять его до тех пор, пока это не будет сделано, но зачем арестовывать его?

Они закричали: "Нет!" - он должен пойти с ними. "Немедленно".

Они так настаивали на том, чтобы увезти его с собой, что я начала кричать им, что они не могут увезти его до тех пор, пока я не упаковала его вещи.

Я сказала: "Перед вами очень больной человек, и весь мир наблюдает, что случится с этим человеком. Если вы причините ему хоть какой-нибудь вред, у вас будут проблемы".