Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений

Бергланд Сьюзан

— Эй! — воскликнула Эми. — Остановитесь!

Однако перетягивание каната продолжилось, и Эми протянула к де­тям руку ладонью вверх.

— Дайте это мне, — потребовала она. — Если вы не можете поделить пульт, он будет моим.

— Нет, мама! — заскулили оба ребенка.

Эми посмотрела на них недобрым взглядом. Мишель немедленно от­пустила пульт, а Бен угрюмо отдал его матери.

— Ты сделала уроки, Мишель?

— Мне ничего не задали, — ответила девочка с притворно сладкой, проказливой улыбкой.

—

Тогда пойти почитай. Аты, Бен? Ты сделал уроки?

— Нет.

— Иди в свою комнату и займись ими.

— Но бабуля сказала, что ужин почти готов!

— Ты меня слышал.

Он поплелся к лестнице на второй этаж. Рядом на диване дремал Гарри, отец Эми, полностью безразличный к царившему вокруг него хаосу. Эми поставила свой портфель и направилась в кухню. Там, возле кухонной ра­ковины, стояла ее седая, довольно хрупкая мама и методично мыла салат.

— А вот и ты! — воскликнула Зельда. — Ты сегодня припозднилась.

— Да. Это был длинный день — и не очень приятный.

— Мне кажется, что ты в последнее время не слишком довольна своей работой.

— Это правда.

— Почему? Что стряслось?

— Даже и не знаю. — Эми открыла холодильник, чтобы найти что-то для быстрого перекуса в ожидании ужина. — То есть я правда не знаю, что именно идет не так. Но творится что-то неладное, и, судя по всему, никто ничего не делает, чтобы навести порядок.

Мать Эми, которой недавно исполнилось восемьдесят четыре года, по­жала худыми плечами.

— Ну ты же толковая девочка. Я уверена, что так или иначе ты решишь все проблемы.

Эми пропустила мимо ушей слово «девочка», так как знала — пере­убеждать маму в том, что она уже давно выросла, не имело никакого

смысла. Вместо этого она начала жадно бросать в рот одну виноградину за другой, будто не ела несколько дней. Эми поймала себя на мысли о том, что это нехороший знак. Испытывая стресс от работы, она всегда начи­нала переедать. После пары десятков ягод она заставила себя захлопнуть дверь холодильника и села на стул рядом с Зельдой.

— Я очень скучаю по Дону, — сказала Эми.

— По кому?

— По Дону, моему прежнему начальнику. Обычно мы называли его «Б. Дон». Его первое имя — Бартоломью, и он его ненавидел, поэтому сократил до инициала. Как бы там ни было, я скучаю по нему. Он точ­но знал, что нужно делать. Единственная проблема с ним заключалась в том, что он всегда держал каждого из нас в своих гнездах.

— В гнездах? Что ты имеешь в виду?

— Каждый находился внутри своего контейнера.

— Как это?

— В рамках своих собственных функций. Он любил, когда люди за­нимались тем, что знают лучше всего. Практически не пересекались. Это было в его стиле. Он был хорошим менеджером. Если у него и имелись недостатки, то они заключались именно в этом. Я практически ничего не знала о других областях

деятельности компании — о полной структуре цепочки поставок и куче других вещей.

— Я когда-нибудь его видела?

—Да, мама, вы пересекались несколько раз.

Зельда хлопнула себя по лбу:

— Моя память... уже совсем не та, что прежде.

— Мама, прошу тебя, давай не будем продолжать. Хватит нам одного пациента с болезнью Альцгеймера.

В этот момент отец Эми с недоуменным выражением лица заглянул на кухню.

— Где я? — спросил он.

— Ты в доме Эми, — терпеливо объяснила Зельда.

— Кого?

— Эми. Твоей дочери.

— Привет, папа!

— Ага. Эми. Точно, точно, точно! А что мы здесь делаем?

— Мы приезжаем сюда почти каждый день, — сказала Зельда, — для того, чтобы присмотреть за внуками, когда они приходят из школы, и по­ужинать всей семьей.

— Эми живет где-то на юге, — пробормотал он. — Где-то в Каролине или типа того.

— Правильно, папа. И вы с мамой тоже живете здесь. Вы переехали сюда, в город Хайборо в Северной Каролине, примерно восемь лет назад после того, как умер мой муж. Сейчас вы у меня в гостях, в моем доме. Вы с мамой живете в собственном доме неподалеку отсюда.

— Я думал, что мы живем в Кливленде.

— Когда-то жили, — ответила Зельда, — но это было очень давно.

— Точно, точно, точно, — пробормотал Гарри, взмахнув рукой как бы в подтверждение того, что все осколки его разума встали на свое место, и поплелся обратно в гостиную.

Эми взглянула на мать и печально покачала головой.

— Да, тяжелее всего, когда он только просыпается, — сказала Зельда.

— Я не представляю, как ты с ним справляешься, мама. Как ты ми­ришься с этим.

— Просто я должна, — вздохнула Зельда, — и все еще люблю его.

* * *

Утром, когда зазвонил будильник, Эми проснулась с большим трудом. Сама мысль о том, чтобы пойти на работу, вызвала у нее стон отчаяния. Лишь несколько раз за всю свою карьеру она сталкивалась со столь пла­чевным положением дел.

Отправив детей в школу и собравшись к выходу, она вдруг осознала, что сегодня один из тех редких дней, когда у нее не было назначено ни­каких встреч на утро. Эта мысль показалась Эми настолько вдохновля­ющей, что она взбежала по лестнице на второй этаж, отключила теле­фон, сбросила с себя одежду, нырнула в кровать, накрылась с головой одеялом и моментально заснула.

Через два часа она проснулась отдохнувшей, снова оделась и приче­салась, спустилась вниз, налила стакан апельсинового сока и включила мобильный телефон — лишь для того, чтобы обнаружить, что ей звонила Линда, причем не менее пяти раз. Эми даже не стала слушать оставлен­ные ей сообщения, а сразу же перезвонила в офис.