Новая дивная жизнь (Амазонка)
Шрифт:
– Ой, Боже, – приговаривала она, – ой, Боже!
– Зачем вы с ребенком сюда, – осуждающе сказала Маргарита, тоже выставляя локти, принимаясь помогать женщине охранять девочку от толчков вокруг.
– Не с кем было оставить, – проговорила женщина.
– Сидели бы дома, – мудро наставила ее Маргарита.
– Я маму искала, – благодаря голосом Маргариту за помощь, сообщила женщина.
– А что такое с мамой? – поинтересовалась Маргарита, вспоминая свою мать. За эти два месяца, что бездельничала,
– Ой, у меня такая мама! – как бы винясь и сокрушаясь одновременно, воскликнула женщина. – Она ходит сюда их всех кормить. Ей все равно кто – демократы, коммунисты. Ходила в девяносто первом, нынче снова. Куда она делась? С ума схожу, беспокоюсь!
В барабанные перепонки гулко и тяжело ударил новый выстрел, произведенный танком.
Маргарита с женщиной и девочкой уже выбрались из толпы и шли по Садовому в сторону Смоленской площади. Это был уже третий выстрел, и так сильно он ударил в барабанные перепонки – они как раз проходили мимо арки в доме, и звук от него прикатился к ним, не задержанный никаким препятствием.
На стене дома рядом с аркой, прикрытый алюминиево-стеклянным квадратным кожухом, висел таксофон. Маргарита достала из сумочки жетон.
– Может быть, позвоните маме еще раз?
– Ой, да! – схватила у нее жетон женщина.
Маргарита осталась стоять на тротуаре с девочкой.
– Тебя как зовут? – спросила девочка.
Она была довольно непосредственной. Ребенок, растущий среди взрослых и привыкший к ним.
Маргарита назвалась.
– А меня Алисой, – сообщила девочка. – Маму Полиной. Папу Артемом. Папа меня зовет Лисой. Хотя меня еще можно звать Алей.
Да уж не Лиса, это точно, подумалось Маргарите.
– Мама! – закричала от таксофона, глядя на них невидящими глазами, женщина. – Мамочка!..
Она дозвонилась, мать ее была дома.
– А кто у тебя папа? – спросила Маргарита девочку, чтобы поддержать разговор.
– Он демократ, – с серьезным видом произнесла Алиса.
– Кто-кто? – Маргарита не смогла удержать смешка.
– Демократ, – с прежней серьезностью ответила ей Алиса. – Он сейчас в команде у Ельцина, помогает устанавливать демократию.
– А-а, – протянула Маргарита. Как отреагировать по-другому, она не представляла.
– Да, он сидит в кабинете, который при коммунистах занимал самый страшный человек, – заявила Алиса.
Маргарита хотела погадать, кого могла иметь в виду девочка, мелькнула мысль о Берии, но тут же, юркая и скользкая, как змейка, несколько даже ядовитая, словно змейка была какой-нибудь гадюкой, другая мысль вытеснила мысль о Берии из головы.
– А он очень большой человек, твой папа, да? – спросила она Алису.
– Он в ранге министра, – с осознанием важности отцовской должности
Ого, прошибло Маргариту. Хотя, конечно, девочка спокойно могла что-то путать.
Мать девочки повесила трубку и выступила из-под алюминиево-стеклянного кожуха.
– Дома! – всплеснула она руками. – Приехала в шесть утра с первым транспортом и отключила телефон, чтобы спать. Никогда в жизни не отключала, тут отключила! Только что поднялась, не имела даже понятия, что здесь сейчас происходит.
Еще один выстрел, выкатившись из-под арки, сотряс воздух. Словно лопнула гигантская железная бочка.
– Вот будут знать, как против демократии выступать, – прокомментировала выстрел женщина.
– Полина! – проговорила Маргарита. – Мы вот, пока вы звонили… мы разговаривали с Алисой… а вашему мужу, скажите, не нужно в его министерство толковых работников-гуманитариев? – Она не выдержала и невольно пустила нервный смешок. – А то у меня сейчас такой статус… безработная. Можете рекомендовать вашему мужу?
Полина смотрела на нее с недоумением и интересом.
И интересом, отметила для себя Маргарита.
– У вас высшее образование, я понимаю, есть, да? – спросила Полина после паузы.
– Филфак МГУ.
– Ой, филфак! – В голосе Полины прозвучало чувство сообщничества. – Не романо-германское отделение?
– Русской филологии.
– А у меня романо-германское, – сказала Полина. И тут же поспешно добавила: – Но все равно, факультет один.
– Факультет один, – подтвердила Маргарита.
– А вы каких убеждений? – спросила Полина.
– Демократических, каких еще, – отважно объявила Маргарита.
– Да, конечно, я не сомневалась, демократических, – подхватила Полина. – Конечно, каких еще.
Ей уже были полные тридцать, старше Маргариты лет на семь, не меньше, но Маргариту это ничуть не стесняло. Опыт прошедшего года выбил из нее все подобные комплексы.
– Всегда есть какие-нибудь вакансии, да? – смягчая вопросительной формой свою наглость, проговорила Маргарита. – Очень даже может быть, что эта вакансия ждет именно тебя, но ни ты о ней не знаешь, ни о тебе не знают.
– У вас есть еще жетон? – вместо ответа спросила Полина. Получила от Маргариты пластмассовый кружочек, ступила обратно к таксофону, быстро накрутила номер и, уже ожидая соединения, прикрыв микрофон ладонью, спросила оттуда: – Вас как зовут?
– Маргарита! – выкрикнула Маргарита.
Полина кивнула и отняла от микрофона ладонь:
– Привет! – Помолчала, слушая, что ей отвечают, и следом, глядя от таксофона на Маргариту, произнесла: – Ты просил меня найти тебе образованную, энергичную и демократической ориентации. У тебя еще нет кандидатуры? Я нашла.