Новая Эпоха
Шрифт:
Кивнув сам себе, Ирн ускорил шаг, преодолел несколько баррикад и заслонов, уверенно отодвигая бойцов, небрежно потушил огненную стену гентских магов, чем вызвал у них панику. Но даже не остановился, чтобы как-то объясниться, двинулся навстречу накатывающей орде зеленокожих.
Ветер упругим потоком бил в лицо, нес запахи грозы и влаги. Перед ногами услужливо стлался тракт, а за спиной остались друзья, Башня ставшая домом, старые тревоги и дела. Впереди полыхал поселок, мчались навстречу полуголые степняки: с топорами и ятаганами в руках, с оскаленными
Где-то за гранью восприятия остались крики – соратники призывали остановиться, окликали, ругались. Птиц чувствовал на спине десятки и сотни взглядов: удивленных, испуганных, гневных и непонимающих. Ощущал, как замерли лучники на скалах и в лесу, как насторожились Огневики и маги. Видел тени между деревьев и среди кустов – кто-то решился кинуться вдогонку. Но несмотря ни на что, чародей продолжал идти.
Он просто обязан был попытаться. Кто бы ни победил сегодня, проиграет в грядущей битве. И осознание этого придавало сил, необходимое спокойствие, отрешенность. Маг испытывал горе от потери ученика, злился и боялся, но эмоции остались далеко, за гранью…
Остановившись, Ирн принялся ждать – один посреди пустынной дороги, с развевающимися на ветру волосами. Почувствовал активацию ближайшего транспортного портала, но не придал значения. Некогда.
Авангард зеленокожих подошел вплотную минуты через две. Всадники резко затормозили, вперед на огромном мускулистом звере неторопливо выехал гигант с красными глазами. Одним плавным движением спешился, порывисто подошел. Несколько мгновений изучал чародея, затем прорычал с насмешкой:
– А ты упрямый.
– Уж какой есть, – пожал плечами Птиц. Помолчал, и добавил: – И что теперь?
– Боюсь, время разговоров минуло, – пожал плечами Грох. Широко раздул ноздри и взялся за секиру, медленно вытащил из ременной петли. Но чуть помедлил и бросил взгляд за спину чародея.
Ирн не выдержал и оглянулся, приподнял брови. Невдалеке стояли друзья и товарищи: Витар, Стерн с Вагни, Вельдр, Альены, гномы и поселенцы, ученики и свободные. От Башни бежали еще, из леса выпрыгивали бойцы, норовили зайти с боков, прикрыть…
Обернувшись к орочьему вождю, Птиц осознал с болезненной ясностью: да, говорить поздно. В глазах Топора разгоралось кровавое безумие, колючая ярость ощущалась почти физически. И словно во сне чародей проследил, как гигант поднимает руку, чтобы нанести удар, как горит в закатных отблесках лезвие секиры.
В упавшей на дорогу мертвой тишине вдруг раздались шаги. Сквозь ряды соратников Ирна пробился грязный исцарапанный человек в одних штанах, босой и взъерошенный, окинул быстрым взглядом сию живописнейшую картину. Смазанное движение – и возник рядом с Грохом. Толчком ладони выбил оружие из могучей лапы, без всяких изысков впечатал кулак в лицо великого и могучего предводителя.
Зеленокожий попятился, тряхнул головой и с бешенством уставился на посмевшего бросить вызов. Но тот против ожиданий посмотрел с не меньшей яростью.
– Когда они сказали, я не поверил.
– А надо было, – произнес Эскер. – Тебе напомнить о долге?..
– Я помню… помню.
Глава 11
Дорога приучила дремать вполглаза, быстро переходить от сна к яви. Вот и сейчас сердце мощно заколотилось, я распахнул глаза, сел и осмотрелся.
Солнечные лучи косыми прядями струились через окно, светлая полоска на полу уверенно отвоевывала у теней новые пространства. Снаружи слышались одинокие голоса, неистовое птичье пение. Прохладный утренний ветерок веселым щенком носился из угла в угол, ворошил пыль и трепал страницы сваленных в кучу книг.
Странно, но никто так и не решился жить тут. То ли побоялись, то ли Ирн запретил. Сделали дверь и окна, отполировали стены, поставили кровать и письменный стол. Но вещи или не тронули, или просто сложили обратно в том же порядке. На подоконнике стояла забытая несколько месяцев тому кружка с высохшим налетом кофе на дне, один из фолиантов открыт на той странице, где бросил читать – словно не уходил никуда.
Откинув одеяло, я потянулся до хруста в суставах, с наслаждением поскреб ниточки новых шрамов на животе и плечах. Встал и пошлепал босиком к окну, окинул взглядом знакомый пейзаж Долины.
Знакомый? Как бы ни так! За время моего отсутствия многое изменилось. Там где раньше змеилась узенькая тропка, возникла широкая удобная дорога. По бокам возвышались резные каменные столбы с грубоватыми фонарями, на скальных постаментах стояли изваяния – работы учеников. Чуть дальше виднелись широкие пятаки порталов, вдалеке у озера маячили крыши изб, аккуратные квадратики полей и огородов, пышные сады.
Взгляд зацепился за тонкие ниточки дыма в поселении, я прищурился и кивнул самому себе. Более трети деревни обратилось в пепел стараниями орков. И хотя Грох еще вчера вечером отвел своих обратно в степь, следы набега останутся надолго. Здесь же, у Башни, о чуть не начавшейся войне напоминала баррикада на дороге, армейские костры. На скалах истуканами торчали часовые, повсюду виднелись солдаты Свободных Земель: одни спали, другие колдовали над котелками, третьи точили клинки и чистили огнеметатели.
Гномы же, насколько я знал, ушли выше в горы, чтобы не дразнить свободных, и теперь Долина принадлежала исключительно людям…
Вчерашние события как в тумане. Четко помню возвращение и то, какое бешенство испытал при виде Гроха, замахнувшегося на Птица. А потом пошла круговерть из лиц, разговоров, чувств. Когда орки отступили, обнимался с братьями, долго и беспомощно смотрел на живого и здорового Тоха, тонул в его смеющихся глазах. Путано объяснялся, отвечал невпопад. А потом как-то оказались в Башне, пили, и я наконец-то провалился в дрему.