Новая история Второй мировой
Шрифт:
В этой обстановке и началась история операции, получившей в Текущей Реальности название «Морской лев».
III
Большинство военно–исторических комментаторов и конструкторов «альтернативных Реальностей» придерживаются как единственно возможной той идеологии вторжения, которая возобладала в германском руководстве летом 1940 года. Иными словами, рассматриваются различные оптимизированные версии все того же «Морского льва». Например, Кеннет Макси, автор и редактор целой серии англо–американских «альтернативок», предлагает за немцев ускорить подготовку операции и начать вторжение уже 13 июля.
В действительности такое изменение Реальности едва ли возможно: даже если начать подготовку сразу после Дюнкерка, то есть еще до полного разгрома Франции и ее капитуляции, даже
Но главной проблемой было даже не время. «Морской лев» во всех своих версиях остается сугубо армейской операцией;
авиация рассматривается как род вооруженных сил, прокладывающий дорогу пехоте и изолирующий участок боевых действий от кораблей противника; что касается флота, то его роль все инстанции стремятся свести к минимуму. Между тем война с англичанами на их территории армейской операцией быть не может, и ход событий в Текущей Реальности это полностью подтвердил.
Итак, на начало июля перед германским руководством стоят следующие задачи:
• В области сухопутных сил — сформировать из наличных сил «армию вторжения», обучить части и соединения тонкостям десантных операций (то есть провести их через учебные лагеря) и сосредоточить на побережье;
• В области высадочных средств — собрать по бельгийским, голландским, датским, немецким, французским портам любой тоннаж, мало–мальски пригодный для использования на Ла—Манше, отремонтировать этот тоннаж и найти моряков для его обслуживания;
• В области морских сил — разработать план прикрытия плацдарма, интенсифицировать ремонтные и достроечные работы на кораблях «Кригсмарине», сосредоточить мины на Западном ТВД;
• В области авиации — перебазировать авиацию на французские и бельгийские аэродромы, любой ценой захватить господство в воздухе над Ла—Маншем и Южной Англией, создать тяжелый десантный планер.
Проблемы англичан были, может быть, существеннее, но не требовали столь активной и результативной деятельности:
• Переформировать войска, создать систему позиционной обороны побережья и стратегические рубежи сопротивления внутри страны;
• Легкими силами флота поддерживать господство на море, в том числе и в Английском канале, быть готовым к использованию главных сил «Хоум Флита» против германского плацдарма;
• Авиации препятствовать сбору высадочных средств противника в портах Ла—Манша (У. Черчилль: «Первой линией нашей противодесантной обороны являются порты противника»);
• Любой ценой сохранить аэродромы в Южной Англии.
Такое понимание сторонами своих задач привело к колоссальной воздушной «Битве за Англию», в которой «Люфтваффе» пытались открыть дорогу силам вторжения.
Об этой битве написаны тысячи книг, и едва ли найдется такой любитель военной истории, который забыл историческую фразу Черчилля: «Никогда еще столь многие не были обязаны столь немногим». В Текущей Реальности англичане одержали в боях над Южной Англией стратегическую победу — но эта победа была обусловлена неправильной подготовкой Вторжения.
В течение июля и в первых числах августа стороны прощупывали друг друга: немцы переносили зону базирования авиации к западу, а англичане отрабатывали тактику центрального управления истребителями с использованием радарных станций оповещения. На 13 августа немцы назначали «День Орла». Однако «воздушного блица», не получилось. Впервые немцы столкнулись с противником, готовым сражаться до конца и не испытывающим чувства обреченности [31] .
Бои сразу же приняли ожесточенный характер. Обе стороны завышали свои результаты, что сводило на нет все расчеты планировщиков [32] . «Люфтваффе» несли тяжелые, неслыханные потери. Медленно, очень медленно невидимая черта, обозначающая «рубеж сопротивления», смещалась к северу и западу. Англичане еще могли компенсировать потери в машинах, но были уже не в состоянии покрывать потери в пилотах. Эскадрильи RAF огрызались, они вынудили немцев перейти от
31
Поляки в 1939 году, союзники весной 1940 года с первых же боевых столкновений оказались в ситуации, безнадежной в тактическом, оперативном и стратегическом отношении. Авиационных частей это касалось в полной мере. Как вспоминает А. де Сент — Эк–зюпери в «Военном летчике», экипажи дальних разведчиков, элиту авиации, бросали в бой только для того, чтобы Франция «несла потери не только пленными».
32
«18 августа англичане сообщают о 144 сбитых ими самолетах. Реально по записям летного состава у них в этот день 69 чистых побед, но при этом у немцев только 36 самолетов не вернулись на аэродромы! Со своей стороны немцы уверяют, что они сбили 147 самолетов англичан, при этом записей о победах 58, а у англичан списано 23 самолета. Но самое удивительное даже не в этом. Все эти 23 самолета — одноместные истребители, а потери в личном составе (пропавшими без вести и погибшими, то есть KIA и MIA), оказывается, составляют 29 человек… Таким образом, шесть «Спитфайров» и «Харрикейнов» вернулись на базы самостоятельно и совершили посадку с мертвыми или пропавшими без вести пилотами…» (А. Васильев, «Люфтваффе и RAF» // К. Макси. Вторжение М.: АСТ, СПб.: Terra Fantastica, 2001.
В начале сентября Гитлер, до этого практически не вмешивавшийся в деятельность авиации, совершенно неожиданно приказывает прекратить уничтожение английских аэродромов и сосредоточиться на бомбардировках английских городов. Это решение фюрера германской нации практически не обсуждается в литературе, хотя оно было ключевым по своему содержанию и гораздо более загадочным, нежели известный «стоп–приказ», якобы спасший британский экспедиционный корпус под Дюнкерком.
Считается, что террористическими ударами по крупным городам Гитлер пытался заставить Англию капитулировать. В действительности в рамках нацистской картины мира англичане относились к арийцам, на которых методы устрашения должны были оказывать обратное воздействие — укреплять волю и решимость сражаться. Насколько можно судить, Гитлер относился к расовой теории очень серьезно. Кроме того, в Первую Мировую войну он долгое время находился именно на британском участке фронта и вполне представлял себе национальную психологию англичан. Да и разгром авиации, который казался уже не за горами, был бы куда более серьезным аргументом в пользу окончания войны, нежели бомбардировки городов…
Вероятнее всего, Гитлер к началу сентября понял, что Вторжения не будет. И удары по Лондону были предприняты, чтобы замаскировать первое стратегическое поражение, понесенное Рейхом.
Как бы то ни было, борьба за господство в воздухе кончилась, вместо нее началась, по выражению А. Васильева, «этакая доктрина Дуэ для бедных в исполнении средних бомбардировщиков без нормального истребительного сопровождения». Эта стадия «Битвы за Англию» сошла на нет к концу октября [33] .
33
За июль–октябрь немцы потеряли 845 истребителей, англичане — 1172 истребителя. Потери немцев в бомбардировщиках для успеха или неудачи Вторжения значения не имели.
Пока в воздухе над Ла—Маншем и Англией шли упорные бои, а пехотные части, предназначенные для высадки, тренировались на полосе препятствий, командование ОКХ пыталось согласовать с руководством «Кригсмарине» план десантной операции. Моряки настаивали на предельно узком фронте высадки, штаб вермахта справедливо указывал, что подобная операция не имеет шансов на развитие: «все равно что пропустить высаживающиеся войска через мясорубку».
Вечером 28 июля, еще до «Дня Орла» и начала решающей фазы воздушной войны, Ф. Гальдер получает ожидаемый уже неделю ответ из штаба ВМС. Шнивиндт сообщает, что никакой погрузки войск прямо с побережья быть не может (хотя англичане в ходе операции «Динамо» проделали это без всякой подготовки и без особых проблем), а на десантирование первого эшелона войск понадобится не 12 часов, а 10 дней. Взбешенный Гальдер говорит, что «это делает бессмысленным все предыдущие расчеты и невозможной саму операцию».