Новая кровь
Шрифт:
Возможно, прыжок вниз был не лучшим решением, но караванщик не хотел поступать так, как того ожидали бы от непрошеного гостя.
Потайная комната вызывала ощущение пребывания под водой, и не только благодаря стараниям светящегося морского ежа, который катался по невидимому дну на высоте метра. Розоватый свет рябил и переливался, но ни предметы обстановки, ни двое мужчин не отбрасывали отчетливых теней.
— А что твои друзья говорили насчет того, что именно ты должен искать? — спросил Сэмлор, неопределенно махнув рукой в сторону жезла напатанца.
— Только
Сэмлор потопал ногами. Искрящаяся пыль задрожала, но пол был таким же прочным, как скала — похоже, именно на ней он и покоился.
Сэмлор пнул ближайшую стену. Подкованная подошва с противным скрежетом проехалась по штукатурке, оставив четыре параллельные царапины. Под царапинами проступил камень.
— Ну что ж, думаю, я знаю, где нужно искать, — довольно заявил сирдонец.
Под содранной штукатуркой обнаружились две каменные плиты — из полированного красного гранита и мраморная, серого цвета. Обе плиты были покрыты надписями, только более мягкий мрамор сильнее пострадал от сапога Сэмлора.
Сэмлор левой рукой отряхнул штукатурку, сбитую ударом. Надпись на гранитной плите была сделана по-ранкански, но язык был настолько архаичен, что сдвоенные согласные и изменившаяся орфография позволили караванщику разобрать всего несколько слов.
— Это просто великолепно, друг мой! — сказал напатанец. Он склонился над расчищенным участком, и улыбка его сияла ярче, чем парящий в воздухе еж.
Тьянуфи тоже просиял и добавил:
— Нет более доброго дела, чем доброе дело, совершенное для того, кто в нем нуждается.
— И все равно у нас еще достаточно возни, — сказал Сэмлор и обвел стены комнаты мрачным взглядом. Если им придется счищать всю штукатурку, — или хотя бы половину, если их удача будет работать по принципу «пятьдесят на пятьдесят», что бывает нередко, — это займет времени гораздо больше, чем караванщику хотелось бы провести в этом доме.
— Нет, с этим проблем не будет, — заверил напатанец. Похоже, прежняя догадка Сэмлора была верна, — Кхамвас действительно умел читать мысли. — Я использую заклинание разъединения и одним махом уберу всю штукатурку. Сетиос использовал древние письмена, потому что они фокусируют Силу, которой напитали их годы.
Глядя на то, как его спутник снова поставил жезл вертикально и опустился на колени, Сэмлор подумал, что, может, Сетиос и пользовался этими самыми древними письменами, но поклясться можно, что в данный момент он не использует ничего.
Кхамвас что-то шептал, обращаясь к своим богам. Сэмлор посмотрел на него, потом перевел взгляд на свой кинжал — лезвие было покрыто узорными разводами, и ничем больше. Возможно, слова вообще существовали только в его сознании.
— Стар! — позвал караванщик, подняв голову к прямоугольному отверстию в потолке. — У тебя все в порядке, лапушка?
Сэмлор едва расслышал ответное: «Все…» — зато под потолком безмятежно плавала парочка светящихся
Если кто-то из них и был в порядке, так это именно Стар.
Сэмлор присел на корточки и осторожно прикоснулся кончиком указательного пальца к пыли, покрывающей пол. Пыль была бесцветной (не считая того, что в настоящий момент она отражала розовато-лиловый свет ежа) и настолько мелкой, что караванщик ничего не мог сказать о форме отдельных пылинок.
Сэмлору нередко приходилось иметь дело с полудрагоценными и драгоценными камнями и с разнообразным стеклом — граненым и окрашенным, которое в тусклом свете базара выглядело почти как настоящая драгоценность. Эта пыль, ровным слоем покрывавшая все плоские поверхности в комнате, могла оказаться чем угодно, вплоть до растертых в порошок алмазов; впрочем, скорее это все же был кварц…
Кстати, на полке — подставке для книг и на ножках-лапах бронзовой курительницы пыли не было. Было впечатление, будто пыль с силой распылили в направлении от пентаграммы — за линию которой, кстати, Кхамвас почти заступил.
— Кха… — начал было Сэмлор, пораженный внезапной догадкой.
Напатанец продолжал бормотать, но теперь его голос стал громче. Взгляд Кхамваса был обращен вверх, а глаза — широко открыты, но явно ничего вокруг не видели.
Штукатурка одновременно рухнула со всех стен, осыпав мусором и Кхамваса, и караванщика, который от неожиданности ухватился левой рукой за лестницу. В правой у Сэмлора чуть подрагивал кинжал, готовый ужалить любого, кто появился бы в комнате.
Но ничего такого пока не случилось. После того, как стены очистились, воздух заполнила удушливая взвесь песка и известки. Сэмлор замер, наблюдая.
Источник розоватого цвета продолжал свое движение, но заполнившая воздух взвесь поглощала свет. На месте отчетливо очерченных игл морского ежа теперь виден был шар в несколько футов диаметром. По мере того как пыль оседала, круг света расширялся, а в центре медленно проступал еж.
— Кхамвас! — подал голос караванщик. Он сощурил глаза и прикрыл полой плаща нос и рот — привычка, выработанная годами путешествий по пустыне, над которой частенько бушевали песчаные бури. — А где именно Сетиос держит своего демона в хрустальной бутылке?
— Боги уберегли меня от подобного знания, друг! — отозвался напатанец, шаря взглядом по верхней части стены, которая уже была хорошо видна. Он дышал через плащ. Кхамвас сам был жителем пустыни и обладал опытом поведения в пыльных бурях даже большим, чем Сэмлор. — Поверь мне, со стороны Сетиоса было бы безумием держать подобную вещь у себя, а с нашей стороны было бы еще большим безумием попытаться ее забрать.
— Я не это имел в виду, — сказал караванщик. Он повысил голос, чтобы его было слышно из-под плаща, а также потому, что испытывал отчаянное замешательство, зная, что произойдет дальше. Нужно было немедленно выбираться отсюда, но причина его страха могла последовать за ним наверх, туда, где стояла и дрожала Стар.