Новая методика обольщения

Габбер Холли

Торопиться совершенно не стоило. Оказавшись в парке за двадцать минут до назначенного срока, Полин обвинила себя в извечном неумении точно рассчитывать время. Она отыскала укромную боковую аллею и уселась на скамью рядом с молоденькой девицей, сосредоточенно изучавшей толстую тетрадь.

Можно было ни секунды не сомневаться: это студентка, штудирующая очередную порцию лекций. Полин искоса разглядывала девушку — ее видавшие виды джинсы, толстый свитер, грубые ботинки. Неровно подстриженные ногти покрывал слой яркого, наполовину облупившегося лака, из двух нелепых косичек выбивались короткие пряди. Однако невыразительное лицо без капли косметики определенно было отмечено печатью особого одухотворения, присущего

почти всем университетским питомцам. Полин попыталась незаметно заглянуть в тетрадь, желая понять, что за предмет изучает ее соседка, но не сумела. Вскоре в конце аллеи появился худосочный патлато-бородатый парень, одетый в том же псевдобродяжническом стиле. Он приблизился почти бегом и, запыхавшись, остановился возле скамьи.

— Привет… Прости, я замотался… Давно ждешь?

— Пошел к черту.

— Ну, прости… Я не успел.

— К черту, к черту.

Выдержка девицы, даже не поднимавшей глаз, заслуживала всяческого одобрения. Парень присел рядом и заискивающе заглянул ей в лицо.

— Уф-ф-ф… Ну, пожалуйста… Извини. Я так бежал… Пойдем, а?

Девица молча захлопнула тетрадь, затолкала ее в рюкзачок, украшенный многочисленными значками, потом неожиданно обвила шею парня руками и одарила его страстным поцелуем, на который последовал столь же пламенный ответ. Полин, несколько обескураженная, столь внезапным поворотом событий, деликатно отвернулась. Эти молокососы могут одеваться, словно оборванцы, совершенно не следить за своей внешностью, вытворять что угодно — а все равно будут желанны и любимы. Господи, каким бескрайним игристым счастьем напоена жизнь в двадцать лет! Но молодость утечет, все развалится, рассыплется, простое начнет казаться сложным, потом неразрешимым. Блаженные парочки обратятся в сварливых одиночек — от превратностей судьбы никто не застрахован. Давно ли она сама была юной студенткой, и грядущая жизнь рисовалась сплошным триумфом? Ну почему годы промчались с такой пугающей скоростью? Она и опомниться не успела. Ведь до сих пор в идущих навстречу молодых людях ей порой мерещатся бывшие соученики. И только потом приходит осознание факта, что те, кого она знала, тоже должны были… возмужать. Немного измениться.

Полин снова повернулась, но студенты уже успели ретироваться. На их месте теперь восседала благообразная полная дама и читала журнал. На сей раз, Полин без труда заглянула на раскрытую страницу. Почтенная дама поглощала статью с увлекательным названием «Как раскрепостить мужчину в постели». Однако, подумала Полин, поистине мир чуден и многообразен. Она в сотый раз за сегодняшний день посмотрела на часы: семь минут шестого. Семь минут можно было считать классическим эталоном опоздания. Полин вновь изучила свое отражение в зеркальце, встала, расправила плащ и размеренным шагом направилась к месту встречи, с удовольствием слушая перестукивание собственных каблучков по асфальту и против обыкновения даже не пытаясь делать прогнозы на предстоящий вечер. Волнение куда-то исчезло. Возможно, этому способствовала дивная погода: сильный, но не холодный ветер разогнал облака, и в неярких лучах опускающегося солнца липы кутались в золотое кружево, клены пылали огнем, дубы смягчали агрессию красного и желтого густыми медными тонами.

Николас ждал ее на условленном месте, держа в руках — черт возьми! — изумительный цветок безупречной коралловой окраски. Мог бы принести и дежурную розу, такой антишаблон, положительно стоило отметить.

— Бог мой, спасибо. Какой потрясающий цвет…

Николас улыбнулся. Пожалуй, сейчас он держался куда более раскованно и непринужденно, нежели в своем кабинете.

— Яркой женщине — яркие цветы. Это амариллис.

— Впервые слышу такое название.

— Его еще называют красной лилией, хотя это неверно. Он действительно похож на лилию, и тоже из семейства луковичных, но на

самом деле даже не является ее родственником… Да, понимаю, тема вопиюще неинтересна. Просто я так давно не назначал свидание молодой женщине, что совершенно не представляю, о чем говорить.

— Ничего страшного, я одна могу говорить за пятерых. Однажды в детстве меня и мою подружку повезли за город, за рулем сидел ее отец. Я болтала, и болтала без умолку; наконец, минут через сорок, моя подружка жалобно сказала: «Папа, останови машину. Меня укачало». Он спросил: «Почему? Тебя ведь никогда не укачивало?» А она ответила: «От болтовни Полин меня сейчас стошнит».

— Стошнило?

— Нет. Я умолкла, и ей стало легче.

— Надеюсь, мой вестибулярный аппарат покрепче, чем у вашей подружки, — я выдержу. Меня долгое время тренировал собственный сын: он, на редкость треплив… Мы так и будем здесь стоять? Может, пойдем?

Они двинулись по широкой аллее, наступая на пятки собственным долговязым, истощенным теням.

— Ваша дочь уже отправилась в школу?

— Да. Я проводила ее до ворот.

— А вы не боитесь еженедельно терять ее из виду на целых пять дней?

— Вы имеете в виду, не боюсь ли я потерять контроль над ситуацией? Нет. У школы хорошая репутация, а Кати, очень положительная девочка. Если сформулировать точнее… у нее нет опасного подросткового стремления, портиться.

— Это же прекрасно. Она тоже намерена заняться дизайном? Или музыкой?

Полин засмеялась, очень довольная тем обстоятельством, что Николас сам завел беседу о ее дочери.

— К сожалению, Кати не умеет рисовать, и слуха у нее тоже нет. Зато у нее логико-математические способности. Не исключаю, что ее ждет блестящее будущее в какой-нибудь компьютерной фирме. А может, она займется научной или преподавательской деятельностью. Хотя для этого нужно иметь хорошо подвешенный язык, а Кати не любит болтать. Она пошла не в меня: ее отец некогда был очень толковым программистом. Правда, теперь он занимается каким-то бизнесом, связанным с компьютерным обеспечением спортивных и торговых центров. По его словам, это очень прибыльно.

Николас явно колебался, не осмеливаясь задавать более детальные вопросы, и Полин решила сама прояснить все обстоятельства:

— Мы разведены уже одиннадцать лет. Он ушел, когда Кати еще и год не исполнился. Видимо, такая развязка была неизбежной — мы оказались слишком разными людьми. От его материальной помощи я не отказалась, но всякое общение прекратила.

— А дочь поддерживает с ним отношения?

— Иногда он ей звонит, и она честно отвечает на все его вопросы. Но по большому счету, им не о чем беседовать.

Полин чувствовала, что разговор пошел немного не в ту сторону, Николас, вероятно, ощутил то же самое и сменил малоприятную тему:

— Мой сын тоже не в меня. Мне и в голову не могло прийти, что у него обнаружатся актерские способности. Вообще все решила одна случайная реплика. К нам как-то заехал муж моей старшей сестры. Мы о чем-то говорили, а Том слонялся вокруг и громко декламировал наизусть безумно длинное стихотворение. Он его специально не учил: просто прочел и запомнил. Он так запоминал целые книжки.

— Как я вам завидую! Для Кати выучить стихотворение, всегда было проблемой.

— Ну вот. Наконец мой шурин, совершенно озверевший от этой декламации, сказал: «Слушай, отдай мальчишку сниматься в кино. Тогда хоть дома тихо будет».

— И вы послушались?

— Как ни странно, да. И, слава богу — Том нашел свое призвание… Знаете, я чувствую себя виноватым перед вами, Полин.

— Какой неожиданный переход! Вы о чем?

— Понимаете, неделю назад состоялась премьера фильма, где Томми сыграл главную роль. В прошлую среду, когда мы уже подъехали к вашему дому, я хотел предложить вам пойти на премьеру вместе со мной, но почему-то не решился.