Новая национальная идея Путина
Шрифт:
Интеллигенция умерла. Возможна ли новая интеллигенция?
В чем дело, почему так произошло? Идейные коммунисты скажут: потому что коммунистическую идеологию отвергли. А я думаю, что дело в отсутствии у нашей интеллигенции критического мышления, в ее конформизме, привычке колебаться вместе с «линией партии», рабски воспринимать любой новый идеологический и социо-культурный мейнстрим, будь то марксизм, либерализм или консюмеризм. Каждый раз интеллигенты впитывали господствующую в обществе систему ценностей, навязанную властью или мировой модой. Господствовал коммунизм — советская интеллигенция была идейно-коммунистической. Правящая бюрократия увлеклась потреблением
Советские интеллигенты на всех поворотах истории выступали в роли «первых учеников» («Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?», как писал Шварц). Деды, задрав штаны, бежали за большевиками и Лениным, а внуки с тем же рвением — за «либералами» и Чубайсом. Они так же яростно поверили в частную собственность и рынок, как их деды — в советскую власть и строительство коммунизма. Недаром заголовок последней книги одного из самых известных шестидесятников Юрия Карякина звучит так: «Смена убеждений. От ослепления к прозрению». Это слова религиозного неофита, уверенного, что наконец-то «прозрел», обрел истинную веру, подлинное божественное откровение, а в действительности просто сменившего одну секту (коммунистическую) на другую (либеральную).
Каждое поколение спорит с предыдущим, пытаясь выстроить свои жизненные стратегии на отрицании его опыта. Правнукам идейных коммунистов, внукам шестидесятников, детям «героев» первичного накопления 90-х не нужен ни коммунизм, ни либерализм, ни стяжательство. Успешные родители обеспечили их материальными благами, начисто вытоптав, проституировав, дискредитировав все идеологические, творческие ценности. Вместо идей им предложили политические пиар-фальшивки и средневековое религиозное мракобесие, а вместо искусства — гельмановщину с синими носами и другой постмодернистской туфтой. Родители-либералы рассуждали об эффективности рынка, где побеждает сильнейший. А дети столкнулись с миром, где сильнейшие, т. е. кагэбэшники, бандиты и мегапрохиндеи из той же интеллигентской среды, держат в своих руках хваленый свободный рынок. Советская элитарная интеллигенция успешно продала свои услуги этим самым хозяевам рынка. А ее новое поколение оказалось обреченным на пустоту и саморазрушение (достаточно вспомнить общеизвестные трагедии в семьях Гельмана, Мальгина и др.).
Представления о ценностях в обществе меняются. Последующим поколениям уже не нужно то, во что верили и чего упорно добивались предыдущие. Родители отвергли непоследовательность и лицемерие отцов-шестидесятников и возвели стяжательство в абсолют. Сейчас маятник качнулся в другую сторону. Новое поколение отвергает уже их жизненный выбор. Золотая молодежь — «тупиковая ветвь эволюции». Она некультурна, не умеет мыслить самостоятельно, ее удел — рабское следование моде, в лучшем случае хипстерство и увеличение очередными кумирами-«вождями», а чаще оргиастическое саморазрушение.
Если в России когда-нибудь возродится интеллигенция, то, скорее всего, это произойдет в провинции, в социальных низах, как во времена разночинцев, как после революции 1917 года.
P.S. Кто замещает «покойника»
Свято место пусто не бывает. Нет интеллигенции, но есть интеллектуальная поденщина, обслуживающая интересы власти и бизнеса. Я имею ввиду большинство различных политологов, политжурналистов, социологов, политконсультантов, политфилософов и прочую квазиинтеллигенцию, пораженную язвой интеллектуальной коррупции.
Профессиональный долг интеллигента — честный творческий труд. Коррумпированный интеллигент — тот, кто ради материальных благ и социальных выгод отказывается от этого долга, от идеалистических творческих задач. Когда врач за
Раньше интеллигенты искали материальные ресурсы для реализации собственных идей. Раскручивали разных Савв Морозовых на финансовую помощь своим идеологическим проектам и партиям. Сейчас они формулируют идеи, имитируют идеологические взгляды в соответствии с запросами заказчиков: «Чего изволите? Сегодня у нас свежую суверенную демократию подают, приправленную энергетической сверхдержавой. Ой, уже не актуально? Хорошо, другое блюдо есть: модернизация, поджаренная на инновационном масле. Что, уже никому не нужно? Заказчик умер? Ах, так! Ау, Анатолий Борисович, Михаил Дмитриевич! У нас тут европейский выбор ко столу, возрождение бизнес-свобод, борьба с «жуликами и ворами» — не желаете ли отведать?».
«Взгляды» коррумпированного интеллигента зависят, прежде всего, от того, при какой кормушке он состоит. Работает на власть — он охранитель, получил пинка — стал оппозиционером (вспомните виртуоза интеллектуальной коррупции Павловского, вырастившего в своем ФЭПе не одно поколение интеллектуалов на продажу), назначили быть левым — он социалист. Для некоторых, помимо рыночного спроса, имеет значение многолетнее позиционирование на политическом рынке: один традиционно считается патриотом, другой — охранителем, третий — либералом, четвертый — коммунистом. Так и привыкли годами торговать каждый за своим прилавком, интересуясь только тем, как подороже сбыть свой идеологический товар.
В 90-е в среде интеллигентов-коррупционеров был разброд и шатания. Кого-то купил Гусинский, кого-то Березовский, кого-то Чубайс. Они активно и всерьез гавкали друг на друга, причем не в блогах каких-то, а по ЦТ. И всем казалось, что у нас свобода и плюрализм. А потом власть как-то вытеснила других оптовых покупателей интеллигентских душ на обочину жизни и стала почти монопольным игроком на рынке услуг коррумпированной интеллигенции. Сейчас опять разброд и шатание. «Интеллектуалы» на панели активно зазывают клиентов.
За конфетами становись!
Один знакомый, настоящий олдскульный демократ, рассказывал мне такую историю. Как-то раз, году примерно в 90-м, на одном из собраний «Демократической России»», в перерыве между заседаниями продавали конфеты. Время было голодное, тотальный дефицит, а тут продаются нарядные коробки импортных конфет по какой-то смешной цене. В общем, образовалась очередь, и конфеты быстро закончились. И все бы ничего, но закончились они как раз перед носом у одного из тогдашних активистов ДемРоссии, ставшего затем известным российским оппозиционером. Как только заседание возобновилось, политик этот потребовал слова и обрушился на организаторов собрания. Как, мол, так, наш главный враг — привилегии, мы осуждаем коммунистов за спецраспределители для номенклатуры, а сами продаем прямо рядом с залом заседаний дефицитные товары, которых нет в магазинах. В общем — торговцев, мол, вон из «храма демократии» и т. п. Причем, самое интересное, что этот политик был абсолютно искренен — и когда вставал в очередь за конфетами, и когда осуждал их продажу. Однако я сомневаюсь, что если бы политик мог купить эти конфеты, он стал бы осуждать тех, кто допустил их продажу. Сейчас, когда его лишили власти и возможности видеть свою физиономию в телеящике, он активно борется «за свободу и демократию». Говорят — искренне. А я почему-то вспоминаю ту историю, и думаю: может все-таки дело в том, что ему опять «не достались конфеты»?