Новая Орда
Шрифт:
– Что же, на крыше-то стражей не выставили?
– Дак, как всегда, никто не подумал.
Вожников взял секретаря за рукав:
– И что там, любезнейший? Насмерть?
– Конечно, насмерть, – ни секунды не сомневаясь, ответствовал тот. – Я-то все хорошо видел – прямо в сердце!
– А арбалет?
– Бросили там же, на крыше. Очень хороший арбалет, с кремальерой, не из дешевых.
Да уж, конечно, не из дешевых, арбалет вообще вещь дорогая. Егор еще с Новгорода помнил, как оценивали самострелы ганзейские купцы – в двадцать раз дороже ручницы! А уж с кремальерой… это ворот
Щуря от солнца глаза, Егор посмотрел в синее высокое небо, не обремененное нынче даже намеком на облачность, и задумался. С одной стороны, это хорошо, конечно, что Керимбердей убит – нет человека, нет и проблемы, но вот с другой: как-то воспримут это известие в славном городе Сарай-ал-Джедид? Нет, ясно, что радостно – и новый хан Темюр и, понятно, Едигей. Обрадуются, спору нет – им одной заботой меньше… и запросто можно новые интриги затевать – хоть супротив московского князя, хоть против заозерского, даже новый набег на русские земли – запросто, дождаться только, когда ватажники да московская рать уйдут, и… и снова стон народный по всей Руси-матушке! А что? В набег могут рвануть запросто – опасности-то теперь в Крыму нет, разве что Джелал-ад-Дин – так он еще неизвестно куда делся. Может, и погиб уже, точнее – помогли погибнуть верные соратнички – раненого волка добьют и шакалы. Ай, нехорошо все складывалось – надобно поскорей вестника слать ватажникам своим, да князю Хряжскому… да себе самому – «князю Егору». Пусть войска далеко не уходят, встанут у Бельджамена-града… опять же – кто их там кормить-содержать будет? Татары, кто же еще-то – куда они денутся? Не дадут добром, так город пожечь! И посады! Тут уж так – не ты их, так они тебя, гуманизм в пятнадцатом веке – это уж совсем на собственную погибель.
Итак – гонец! Федя – кто же еще-то? Жаль, конечно, последнего верного человека лишиться, однако больше-то посылать некого, а доверять инструкции письму – это уж совсем быть больным на всю голову, чужое послание прочесть – раз плюнуть: осторожности ради либо просто так, любопытствуя. Вон нынче сколько любопытных за воротами собралось – и не уходят, все что-то выспрашивают, шныряют. Тут и торговцы всякой снедью – водоносы, лепешечники…
– Господин десятник! – Голос одного из местных, крепостных, воинов вернул Егора с небес на землю.
Молодой человек поспешно повернул голову:
– А?
– Я говорю, пошлите кого-нибудь из своих сопроводить задержанных.
– Хорошо. – Князь махнул рукой: – Эй, Генрих!
Молодой немец тут же подскочил, вытянулся, преданно моргая глазами. Вожников одобрительно крякнул – молодец, вот и вышел из него толк! Совсем бравый воин.
– И ты, Джамиль… – Егор выцепил взглядом еще одного, но тут же осекся. – Нет! Стой на месте, неси службу. А задержанных я сам – с немцем вот – отведу. Пошли, Генрих.
Вовсе не праздное любопытство терзало сейчас заозерского князя, не праздное, а вполне обоснованное: нужно было узнать поточнее, что там на самом деле с царевичем. Убит? Или, может быть, просто тяжело ранен? Ну, свалился с лошади, унесли – это еще не гарантия гибели, как и слова судейского. Подумаешь, видел он… Не-ет! Надобно расспросить кого-нибудь посолидней.
– А ну, постор-ронись! Разойдитесь, кому сказал, лишенцы!
Добравшись до нужного места, молодой человек сдал всех подозрительных дородному усачу в красно-желтом колете – выражаясь полицейским языком, инспектору по разбору. Хотел было что-то спросить, да махнул рукой – работы у «инспектора» нынче хватало, не оторваться.
– Господин десятник! Я вас, кажется, знаю.
Егор обернулся и увидел вскочившую с длинной, предназначенной для доставленных лиц, лавки, даму, вернее сказать – молодую девушку: рыжую, синеглазую, испуганную… Вожников узнал ее сразу – Даная!
Юная служанка капитана Аретузи была одета в скромную темную юбку и такой же жилет поверх серой посконной рубахи. В руках девушка держала плетенную из лозы корзину со всякой снедью – зеленью, куском жареной рыбы, маринованными оливками и сыром.
– Ищу своего господина, синьор десятник, – моргая, быстро залопотала девчонка. – Понимаете, я шла, шла с рынка, да дай, думаю, зайду – угощу господина свеженьким, знала же, что он здесь должен нынче быть, в крепости, вот так и подумала, и вот, вкусностей разных ему принесла – чего сидеть-то голодным?
– Тихо, тихо, не трещи, – замахал руками Егор. – Хозяина своего, значит, решила попотчевать?
– Так, так, господин десятник, – служанка обрадованно закивала, глядя на десятника преданными, круглыми, как у недоеной коровы, глазами.
Князь вдруг усмехнулся:
– Так – да не так!
– Как – не так – господин десятник?
– А ты правду скажи, – посоветовал Вожников. – Мол, так и так, шла мимо с базара, захотелось на принца Керим-Бердио, на кортеж его богатый взглянуть – вот и прошмыгнула в ворота. Как хоть пропустили-то?
– А там многие пробрались, сразу за кортежем – со слугами, с воинами… и я тоже, мышкой тихонечко прошмыгнула.
Егор покачал головой:
– И давно ты здесь?
– Да вот, только что.
– Как Керим-Бердио стрелой поразили – видела?
– Что вы, господин, что вы! – Даная испугалась еще больше, напоминая теперь растрепанного воробышка, согнанного шпанистыми мальчишками с плетня. – Я почти ничего не видала – слишком уж стояла далеко. А ближе-то не подойти, я уж пыталась – куда там!
– Пыталась она. – Вожников почесал за ухом, думая, куда теперь отвести эту чертову девку.
Или никуда не отводить? Просто бросить ее здесь, да пускай, кому надо, разбирается – до вечера, а то и до утра, не меньше, вон, кругом подозрительных-то сколько! Целый батальон, уж никак не меньше. И поделом девке – нечего где ни попадя шляться.
Так-то оно так – поделом, но… как это воспримет начальство? Эта Даная для синьора капитана не просто служанка – наложница, и даже – любимая наложница… а другой-то все равно никакой нету! И попробуй ее обидь, это значило бы обидеть самого капитана, что в ближайшие планы Вожникова отнюдь не входило.